США — единственная из ведущих индустриальных держав, не принявшая систему обязательного медицинского страхования. 108 млн. американцев не могут себе позволить сходить к зубному врачу. У 45 млн. американцев нет мед. страховки, среди них 10 млн. детей.

Кук Каунти госпиталь в Чикаго известен на всю страну и, даже, как говорят, на весь мир. Открытый в начале века, как госпиталь, обслуживающий всех жителей графства Кук, куда входит город Чикаго, он прославился своим знаменитым реанимационным отделением, где, как писали местные газеты, кудесники-врачи смогли вернуть жизнь десяткам тысяч людей, пострадавших в ходе аварий, несчастных случаев а также, уличных разборок, главным образом, на южной стороне города. Каждый день, в реанимационное отделение госпиталя свозили в сопровождении полицейских, людей, в основном, афроамериканцев, с простреленными органами, ножевыми ранениями, свернутыми челюстями и т.д и т.п. В начале 2003 года, за сумасшедшие деньги было построено новое здание госпиталя, после чего, всех пациентов из старого,огромного здания под звуки фанфар перевезли в новое, не такое высокое, но зато супернавороченное, оснащенное по последнему слову медицины.

В Кук Каунти лечили всех пациентов, в не зависимости от их статуса и наличия или отсутствия страховки, поэтому, для многих тысяч жителей Чикаго, Кук Каунти оставался единственной возможностью хоть как-то поправить здоровье, при полном или частичном отсутствии финансов. Закон о том, что госпиталь обязуется принимать всех пациентов,был принят после того, как лет десять назад, прямо у дверей госпиталя умер человек, который пришел в госпиталь и сказал, что плохо себя чувствует, но с ним никто не стал разговаривать. «Ты должен поступить к нам через скорую помощь, тогда мы будем тебя лечить, а так — извини, без страховки, мы тебя не примем. Позвони в скорую, пусть они тебя привезут». Человек вышел из здания и скончался прямо перед входом, после чего в городе был большой скандал.

Как-то раз мой приятель Нимаз сильно порезал на работе руку острым ножом (он работал на кухне в русском ресторане), открывая огромную консервную банку, после чего, в целях экономии денег, обратился за помощью к одному русскому фельдшеру, который за $60 заклеил ему рану лейкопластырем. Через неделю, вскрыв лейкопластырь, Нимазу показалось, что рана начала гноиться и мы решили срочно ехать в Кук Каунти, поскольку, страховки у моего приятеля не было и не намечалось. Мы встретились в Понедельник днем и поехали в госпиталь на моей машине. В госпиталь мы приехали в районе трех часов дня и сразу отправились в отделение emergency. Все последующие события я буду передавать, строго придерживаясь хронологии по часам.

3.15p.m

Мы заходим в отделение emergency. В огромной комнате, слегка напоминающей зал ожидания в советском аэропорту, установлены ряды пластмассовых кресел на которых сидят люди, десятки людей. В толпе явно преобладают афроамериканцы а также мексиканцы, среди лиц попадаются и белые, преимущественно иммигранты, в основном, поляки и югославы, американцев в зале практически нет. Мы проходим через зал в огромное фойе госпиталя к солидной гранитной стойке с не менее солидной надписью «регистрация» и пристраиваемся в хвост очереди. Очередь двигается медленно, у стойки регистрации работает одна девушка-медсестра. Через минут десять к стойке подходит работник госпиталя — афроамериканец после чего очередь начинает двигаться быстрее, хотя ненамного.. Наконец, мы подходим к стойке и афроамериканц цепляет на руку Нимазу небольшой пластмассовый браслет с наклеенной бумажкой оранжевого цвета, на которой шариковой ручкой выведен номер 180. » Ваш номер 180, — радостным обнадеживающим тоном сообщает афроамериканец, — сейчас уже идет 167-й номер так что ждать придется недолго, всего лишь несколько минут. Проходите в зал ожидания и вас вызовут по номеру.

3.45 p.m

Ждать придется недолго — эта фраза светлым пятном откладывается в нашем сознании. Уже вызвали 167 номер а у нас — 180-й — крутилось у меня в голове беспрерывно.

Мы прошли в огромный зал ожидания и уселись на скамьи, перед дверью, куда периодически заходил народ. Каждые пятнадцать минут из этой двери выходила медсестра с кучей каких-то папок в руках и громко называла фамилии людей, в основном по две-три фамилии за один раз, иногда сразу по четыре-пять фамилий. Временами из этой же самой двери выходили люди, больше похожие на врачей и тоже выкрикивали фамилии, после чего, люди в зале ожидания, чьи фамилии были названы, поднимались со своих мест и удалялись вместе с медсестрой или врачом в неизвестном направлении. Наконец, крайне редко, появлявшаяся перед народом медсестра, вместо фамилий называла номера. Люди, чьи номера были названы, точно также поднимались со своих мест и исчезали за дверью напротив. Я также обратил внимание на то, как, люди исчезавшие за дверью, по происшествии некоторого времени, выходили из другой двери и почему-то возвращались обратно в зал ожидания.

5.45p.m

Пролетело два часа. За это время медсестра успела вызвать по номерам человек десять, не больше, всех остальных вызывали, в основном, по фамилиям. Чтобы хоть как-то убить время, мы с Нимазом принялись рассматривать сидящую в зале публику, среди которой было немало весьма экзотических персонажей. Особенно выделялся один худощавый афроамериканец, с ног до головы наряженный в рокерскую экипировку, с прической, делавший его похожим на звезду голландской сборной по футболу Гуллита. В emergency госпиталя он появился с полностью опухшей переломанной рукой, на которую было страшно смотреть — по всей видимости он только что грохнулся на полной скорости со своего Харли Дейвидсона. Рокер-афроамериканец все время общался с какими-то приятелями, его компания состояла из афро-американцев бомжоидного вида, которые сразу вызвали у меня подозрение — они почему-то показались мне завсегдатаями emergency отделения. На тот час я даже не подозревал о том, что ближе к ночи, зал ожидания emergency Кук Каунти госпиталя помимо своего основного предназначения одновременно превращается в филиал чикагской ночлежки для лиц БОМЖ. Время продолжало бежать, несколько минут ожидания, которые были обещаны нам афроамериканцем у стойки регистрации, постепенно превратились в три часа и не было никакой гарантии в том, нас сейчас, наконец, вызовут.

6.45p.m

Ура! Наш номер, наконец, назвали. Мы оба вскочили со своих мест и ринулись к двери, из которой выходили медсестры и врачи. «А ты оставайся здесь — сказал мне серьезного вида афроамериканец в белом халате, если понадобится, мы тебя позовем.» «Мой друг совсем не говорит по-английски», — сделал я робкую попытку возразить, но моя попытка оказалась безуспешной. — Если ты нам потребуешься, тебя позовут, — решительным, не терпящим возражений тоном, сообщил мне афро-американец в белом халате после чего я ретировался обратно в комнату ожидания.

Нимаз исчез за дверью, которая вела в небольшую комнату, где начинался первый этап пересылки пациентов emergency room, если , конечно, не считать регистрации и выдачи пластмассового браслета. Комната эта сообщалась со второй, более крупной комнатой, куда также вела отдельная дверь со стороны холла, где находилась стойка регистрации пациентов. В небольшой комнате вновь прибывшим пациентам меряли давление, после чего ленивая медсестра-афроамериканка что-то кликала на своем компьютере и пациента далее отправляли в большую комнату, где был свой собственный небольшой зал ожидания с одним рядом стульев, идущих вдоль стены.

7.15

Через пол-часа я зашел в дверь малого зала ожидания через ту самую дверь, о которой я упомянул и обнаружил там Нимаза, сидящего на стуле. «Мне сказали ждать здесь покуда меня не вызовут», сказал мне он и мы стали ждать вдвоем, тем более что отсюда никто никого не выгонял. Помещение это представляло собой большую комнату, перегороженную на шесть будок, в каждой из которых были установлены компьютеры и время от времени туда заходили ленивые медсестры — афроамериканки и начинали медленно выкликивать что-то на своих компьютерах. Иногда одна из медсестер выкрикивала фамилии пациентов:» Пациент такой-то — будка номер 6″, после чего пациент отправлялся в будку где медсестра очень долго вводила какие-то данные в компьютер. Помимо медсестер-афроамериканок, в углу помещения за столом колдовал один врач, похожий на филиппинца, по крайней мере я сразу же определил его как филиппинца, который тоже выкрикивал фамилии очень громким тоном — так обычно кричат коты, перед тем как их собираются сварить в кипящем бульоне. Крикливый тон и своеобразный шепелявый акцент делали его похожим на злого индейца из американского мультфильма.

8.45p.m

О нас, как будто все позабыли, по крайней мере создается впечатление, что никому до нас нет никакого дела. Не выдержав, я решаю, наконец, проявить инициативу, встаю со своего места и отправляюсь вначале к медсестре а затем, к филиппинцу, пытаясь выяснить, почему нас никто не вызывает. По залу ожидания бесконечно возят туда-сюда какого-то мужчину лет 60-ти в инвалидном кресле-качалке, с полностью красным лицом, лицо мужчины до предела измождено, видно, что ему очень плохо. Еще когда мы сидели в большом зале ожидания, мы обратили внимание на этого мужчину в тележке. За последние три часа его успели раз пять прокатить из одного угла помещения в другой.

9p.m

Моя инициатива возымела действие. «Нимаз Римаз » -на весь Кук Каунти прогремел вопль филиппинца и мы рванули в угол комнаты, со скоростью стайеров, стартующих на финальном олимпийском стометровом забеге.

«Ждите здесь -, проревел филиппинец указав пальцем на стоящий рядом с его тумбой стул и враз куда-то сгинул. Через некоторое время он вновь появился и начал колдовать перед компьютером, устремив свой взгляд на экран дисплея, на котором вспыхивали красивые разноцветные квадратики, пытаясь уловить в их мерцании только одному ему ведомый мистический смысл. Наконец, насытившись созерцанием цифр, филиппинец прогремел:’ Вы были вчера здесь, почему не показали руку врачу». «Он думал что рука у него заживает, поэтому и не показал, а к врачу он ходил по поводу ноги»- робко перевел я фразу Нимаза. Казалось, что филиппинец меня совершенно не слушал, его сознание в этот момент пребывало в совершенно другом измерении. Поколдовав еще минут десять над своим компьютером, филиппинец наклонился к руке Нимаза и резким движением содрал с руки лейкопластырь, даже не взглянув при этом на рану, после чего, вновь минут на пятнадцать уткнулся носом в свой компьютер.Далее, филиппинец, вдруг, резко вскочил со своего места и прокричал:»Все, теперь возвращайтесь в зал ожидания и вас вызовут к врачу». С этими словами он куда-то убежал и больше долго не появлялся.

В какой зал ожидания возвращаться? К какому врачу нас должны вызвать? Нескончаемый рой вопросов крутился в наших головах не находя ответа.

10p.m.

Прошел час с того момента как мы пообщались с филиппинцем. О нас давным давно все позабыли. Мы сидели в тупом ожидании непонятно чего и было совершенно неясно , кто и куда нас должен был на этот раз позвать; наблюдая за местной публикой мы уже могли определить, что после прохождения странного врача-филиппинца большинство пациентов возвращались в большой зал ожидания, правда, перед этим они все должны были пройти процедуру заполнения каких-то данных в той самой комнате, где принимал филиппинец. И вот этот момент оказался для нас самым непонятным — должны ли были нас вызвать к медсестре до похода к филиппинцу или после?

Нам ужасно хотелось есть. В большом зале ожидания мы заприметили небольшую комнату, в которой было установлено несколько аппаратов по продаже софт-дринков, чипсов и прочей закусочной хренотени. Возле задней стенки комнатенки на шатающейся тумбочке стояли две засаленных микроволновки, одна на другой. Верхняя микроволновка не работала, и худощавый афроамериканец из разряда лиц БОМЖ лихорадочно тыркал пальцем в пластмассовую крышку, от чего вся эта хлипкая пирамида шаталась из стороны в сторону, как при землетрясении. Нижняя микроволновка, по счастью работала и в ней мы разогрели какой-то пирог с сыром и курицей. Подкрепившись суррогатным сэндвичем, мы вернулись в комнату ожидания, где нас принимал филиппинец. Наконец я не выдержал и подошел к одной из медсестер- афроамериканок, колдовавших перед компьютером. «Нам сказали, что нас вызовут к врачу, но нас никто никуда не зовет — робко пробормотал я». «А вы уже прошли регистрацию у медсестры?» «Какую регистрацию? — удивился я. — Нас уже смотрел доктор и сказал, что нас должны вызвать к врачу?». «Какой доктор вас смотрел?- спросила афроамериканка. Вон тот джентльмен в углу — я показал пальцем в угол, где колдовал филиппинец. «Как ваша фамилия? — спросила афроамериканка.»Замиров -, это мой друг — сказал я, мы здесь уже с трех часов ждем.» Поколдовав минут пять возле компьютера, афроамериканка произнесла:» Вам нужно зарегистрироваться у медсестры, перед тем как вас вызовут к доктору, возвращайтесь на свое место и вас вызовут на регистрацию.» Раздосадованные тем что нас не приняли сразу но, одновременно, обрадованные тем фактом, что о нас все-таки не забыли, мы вернулись в небольшой зал ожидания, правда, места наши уже кто-то занял. За последние два часа народу в небольшом зале ожидания заметно прибыло и мы постоянно пересаживались с места на место.

11p.m

О нас, похоже, окончательно забыли. Народ постоянно вызывали к медсестрам, которые долго колдовали возле своих компьютеров, вводя информацию в базу данных. Филиппинец тем временем продолжал бегать туда -сюда. Не выдержав, я вскочил с места и отправился к крупной афроамериканке, показавшейся главной среди всех медсестер, находившихся в комнате. «Мы уже два часа сидим но нас никто никуда не вызывает, в чем дело? — возмутился я, — Нам сказали, что мы должны пройти какую-то регистрацию перед тем как нас вызовут к врачу, но нас никто никуда не вызывает.» » Два часа, — лениво произнесла афроамериканка, — Сегодня понедельник, что вы хотите, люди ждут по двенадцать часов. Какая ваша фамилия?- «Замиров — ответил я, это мой друг, вот он идет.» Афроамериканка принялась кликать мышкой и изучать экран компьютера. По экрану бежали красивые разноцветные строчки. Афроамериканка взирала на них точно так же как новорожденный младенец смотрит на логарифмическую линейку — в ее взгляде читалось полное отсутствие всякого присутствия. Наконец, минут через десять, поймав нужную строчку, она поизнесла важным тоном:» Ну вот теперь вы зарегистрированы. Отправляйтесь в большой зал ожидания, тот откуда вы пришли вначале и ждите, покуда не назовут вашу фамилию и не вызовут к доктору.» «Ура, — мысленно прокричал я, теперь мы на финишной прямой. Мы зарегистрированы и осталось дождаться, когда назовут нашу фамилию.» Впереди — встреча с врачом и долгожданное излечение от страшной болезни, вдобавок бесплатно. (К тому времени, к слову говоря, Нимаз, изучив свою рану, уже понял, что она постепенно начала заживать а то, что изначально было принято за нагноение, оказалось ничем иным как запрелой кожей, беловатой на вид так что тревога оказалось напрасной).

11.20.

Мы возвращаемся в главный зал ожидания, откуда начали свой путь и занимаем места в одном из рядов, так чтобы можно было удобнее наблюдать за публикой в зале.

11.45

Мы сильно проголодались. Я вновь отправляюсь в каморку с автоматами по продаже снеди, чтобы купить банку овощного сока. В каморке стоит невыносимая духота и постоянно толчется народ. Я пытаюсь пробиться к автомату, стоящему в самом углу каморки но доступ к нему мне загораживает спина бомжа-афроамериканца, с аппетитом поедающего бобы из консервной банки, которую он примостил на шатающуюся тумбочку, на которой стоят две микроволновки. «Простите, мне нужно пройти к машине, и я не знаю как ей пользоваться». Бомж оказывается на редкость вежливым и дружелюбным. Он показывает мне как пользоваться машиной. Вытащив банку сока я удаляюсь и возвращаюсь на свое место со смаком цедя сок из металлической банки.

12.00

Полночь. В зале ожидания скапливается огромная масса народа. Наблюдая за обитателями emergency room мы, постепенно, начинаем улавливать тайную сторону жизни этого заведения, приходя к выводу, что в зале ожидания, помимо настоящих пациентов с травмами, ожидающих вызова к врачу, происходит целая масса интересных вещей, перед нашими глазами разворачивается своя, ни на что не похожая жизнь; постепенно зал ожидания заполняют местные бомжи, использующие это место в качестве ночлежки. Большинство бомжей ведет себя тихо, расположившись на скамьях в разных частях огромного зала, если не считать одного странного афроамериканца в наушниках, который постоянно слоняется взад и вперед по залу, издавая странные звуки, похожие на кукарекание. Похоже, афроамериканец этот страдает особой формой психического расстройства. Прошлявшись таким образом час, кукарекающий афроамериканец в наушниках усаживается на скамью, несколькими рядами позади нас. Вначале он сидит тихо, но потом, начинает выделывать непонятные кренделя, кричать и громко стучать ногами по полу. В этот момент выходит суровая медсестра — афроамериканка зачитывать очередной список имен на вызов к врачу и слышит странный топот. Она проходит чуть вперед и, увидев странного человека, грозно и молча смотрит на него, делая знак полицейским. К бомжу- шизофренику подходят два ухмыляющихся амбала полицейских — афроамериканца, и беззвучно выводят нарушителя за пределы госпиталя не меняя при этом выражения лица.

С этого момента, в течение получаса, в зале осуществляется планомерная облава на бомжей. Пара полицейских охватив людей наметанным взглядом, прочесывают зал и пытаются выставить лиц БОМЖ за дверь госпиталя. Больше всего они, почему-то цепляются к тому самому интеллигентному бомжу, который поедал бобы в каморке и объяснил мне, как пользоваться автоматом по продаже софт-дринков. Они выводят его за шкирку из зала ожидания, но , ровно через минуту, бомж появляется вновь и как ни в чем не бывало, усаживается почти на том же самом месте. Еще через минуту полицейские появляются опять, и вся операция по выдворению повторяется. Бомжа выкидывают, но ровно через минуту он вновь появляется, на сей раз, заняв место в соседнем ряду. И вновь, настойчивые полицейские вычисляют несчастного бомжа и выкидывают его за дверь. На третий раз бомж появляется с пластмассовым браслетом на руке, как официально зарегистрированный пациент но и это не останавливает полицейских. Они вновь его вычисляют. Несчастный бомж пихает им руку с напяленным браслетом, но полицейских это еще больше выводит из себя. Они срывают браслет с руки бомжа и выставляют афроамериканца за дверь. Так повторяется еще два раза. После пятого раза полицейские исчезают на сей раз до утра, оставляя бедного бомжа, наконец, в покое, равно как и всех остальных бомжей, заполнивших зал ожидания. До утра бомжей никто не трогает. Возможно, что часть из них, действительно, официально зарегистрировалась на прием к врачу. Современный зал ожидания в emergency госпиталя Cook County предоставляет местным бомжам великолепную возможность переночевать в чистом , теплом и охраняемом помещении. Могу только себе представить, что здесь происходит зимой.

2a.m

Два часа утра. По-прежнему очень хочется есть и спать. Суровая медсестра-афроамериканка, появлявшаяся до этого каждые полчаса, куда-то сгинула и последние полтора часа к врачам вообще никого не вызывали. Похоже, у врачей в эти часы происходила пересменка и в это время никого не принимали. Народ в зале ожидания коротал часы кто как мог. Многие спали, кто-то жевал купленные в автомате чипсы. Непотопляемый вежливый бомж-афроамериканец, которого полицейские так и не смогли выкинуть из зала, возник на своем месте как птица-феникс и вновь отправился в каморку кушать бобы. Мы решили выйти на свежий воздух и прогуляться до ближайшего МакДональдса, но оказалось, что в радиусе одной мили от госпиталя нету ни одной фаст фудовой точки. Пришлось нам не солоно хлебавши возвращаться на свои места. Нимаз решил сходить в каморку и изжарить в микроволновке пачку поп-корна. Через час, недоеденную пачку поп-корна, стоявшую на соседнем пустовавшем кресле, украл проходящий мимо бомж-афроамериканец. Между рядами с пациентами всю ночь прохаживался взад и вперед худощавого вида мексиканец, похожий на бандита из кинофильма, и предлагал всем остальным мексиканцам купить за два доллара дешевые колечки из какой-то картонной фирменной упаковки. Я обратил внимание на то, что мексиканца этого никто не трогал, полиция на него не обращала никакого внимания а со всеми медсестрами он, похоже был баш на баш. Под утро, к слову говоря, я заглянул любопытства ради, к нему в эту самую коробку, когда он проходил мимо нашего ряда и обнаружил, что большая часть колечек была продана — вот так он делал свой ночной бизнес.

Бедняга рокер-афроамериканец с разбитой рукой, тот самый, похожий на звезду голландского футбола, вновь появился в зале ожидания, не смотря на то, что уже несколько раз был у врача, к тому моменту рука у него еще больше распухла. Позади нас сидели два молодых мекса, у одного рука была перевязана бинтами, и сквозь бинты было видно как обильно сочилась кровь. Напротив нас, возле стенки, сидела крупная бесформенная женщина в разорванной одежде, рядом с ней, накрывшись покрывалом, мирно спал мексиканец — бомж. Среди ночи в зале оказался еще один странный бомж-мексиканец интеллигентного виды, в джинсах, вельветовом пиджаке и галстуке-бабочке, в руках он нес саквояж из красной мексиканской кожи, на ногах у него были обуты ковбойские ботинки. Похоже, что мексиканец этот совсем недавно прилетел в Чикаго и на первых порах решил забомжевать в Cook County госпитале. Под утро он тихо и незаметно испарился. Через главную дверь отделения emergency всю ночь завозили на тележках каких-то афроамериканцев с пулевыми ранениями — жертв ночных разборок. Это, похоже, били единственные пациенты emergency, которым не нужно было ждать в очереди. Впрочем, мы им не завидовали.

5.30a.m

Всю ночь очередь практически не двигалась с мертвой точки. Приблизительно один раз каждые сорок пять минут к народу выходила суровая медсестра -афроамериканка, на которую тотчас устремлялись с мольбой изможденные долгим ожиданием сотни взглядов пациентов, ее появления ждали с,пожалуй, еще большей надеждой, чем явление Христа народу. Мы не были исключением из правила. Каждый раз, когда она выходила из-за двери, держа в руках папку с делами, мы, затаив дыхание, вслушивались в какофонию странных имен, где имена афроамериканцев перемешивались с именами мексиканцев, поляков, арабов, индусов, югославов и всего остального нищего чикагского интернационала.

Увы, надеждам нашим не суждено было сбыться, имя Нимаза , казалось, навсегда растворилось в бесконечном ворохе папок с медицинскими историями пациентов. И вот уже я обратил внимание на то, что большинство тех людей, которые стояли вместе с нами в очереди в малом зале ожидания, там где принимал неутомимый филиппинец, исчезли, и зал давно заполнился новыми людьми. Возникало ощущение, что нашу папку суровая медсестра каждый раз во время очередного выхода к народу, специально запихивала на дно пачки и что в ее выборе пациентов, определенных на выход к доктору, полностью отсутствовала какая-либо логика.

К этому часу большая часть ожидающих тихо дремала в своих креслах. Мы пересели на другой ряд, поближе к тому месту откуда суровая медсестра зачитывала имена чтобы не дай бог не пропустить наше. Справа от нас, один из бомжей-афроамериканцев уже почти два часа с упоением поедал поп-корн, который сыпался у него изо рта и сухими фонтанами рассыпался по одежде.

Мы начали терять терпение.

6.30a.m

В очередной раз к народу из двери вышла суровая медсестра-афроамериканка с пачкой дел. За три часа до этого, во время очередного выхода, она пообещала народу, что очередь пойдет быстрее, по ускоренной программе, правда, после чего и в самом деле сразу было вызвано человек десять, после чего очередь замерла в одной точке, казалось уже навсгда. Мы уже стояли наизготове. После того, как она зачитал в очередной раз список пациентов и Нимаза в нем в очередной раз не оказалось, мы сразу же подошли к ней и я, робким тоном, начал свою речь. «Мы извиняем, — сказал я, но мы уже 14 часов здесь сидим и создается впечатление, что о нас просто забыли. «Как имя?- быстро обрубила мою тоскливую тираду медсестра. «Нимаз Заримов — ответил я. «Вы в списке есть — решительным, не терпящим возражений тоном ответила медсестра, ждите и вас вызовут.

7a.m

К этому часу в зале появляется два работника госпиталя и просят всех пересесть в одну часть огромной залы — пришло время уборки. В течение десяти минут из под новеньких пластмассовых кресел выгребаются залежи пустых бутылок из-под кока-колы, картонок и бумажных оберток. Неожиданно, в зале вновь возникают полицейские из новой смены; со свежими силами они вновь начинают утренний отлов бомжей, который на сей раз длится не долго и как-то вяло — к утру большинство бомжей уже покинуло помещение emergency, поэтому, ловить полицейским особенно некого. Краем глаза я отмечаю, что по коридору, по направлению к выходу направляется рокер с перевязанной рукой — ему, наконец, наложили гипс. Из старого эшелона гвардейцев остались одни мы — какая несправедливость.

7.15a.m

Нас вызвали! Уррра-а-а-а-а-а-а-а…….!!!!!!!!!!!!! Появившаяся с толстой пачкой папок суровая медсестра-афроамериканка назвала фамилию Нимаза, в самом конце, когда шансов уже практически не оставалось, наверное, в тайне догадываясь, что если не назовет сейчас, произойдет что-нибудь ужасное. «Следуйте за мной — раздается команда в сторону группы съежившихся от близкого присутствия грозной медсестры пациентов среди которых — Нимаз. Медленным шагом группа уходит вслед за медсестрой по длинному коридору. «Слава богу,- с облегчением говорю я, теперь можно и поспать. Моя голова откидывается назад, прислонившись к стене, на глаза наплывает белая пелена и я мгновенно забываюсь в утренней дреме.

8.30a.m

Меня будит Нимаз. Медленно раскрывая глаза я вижу смущенного Нимаза.»Ну вот, говорю я — тебя, наконец вылечили, можно ехать домой отсыпаться.»Какое-там вылечили, обо мне все забыли. Меня привели в палату к врачам, посадили на скамейку и сказали ждать. Я прождал полтора часа, но ко мне так никто и не подошел. Похоже обо мне все забыли. Я попытался им что-то объяснить, но они меня не поняли и я пошел за тобой. Пойдем, ты им объяснишь, что мы не можем больше ждать, что тебе нужно утром ехать на работу». «Е-мое, только этого еще и не хватало» — вдвоем мы бредем по утреннему коридору знаменитого чикагского госпиталя в сторону палаты реанимационного отделения.

8.35

Мы в палате реанимационного отделения. По центру огромной палаты стоят столы с новехонькими компьютерами, за которыми сидят толстые медсестры-афроамериканки, по краям палаты сделаны отдельные боксы-приемные для пациентов, где последних принимают врачи. Сами врачи время от времени заходят в боксы к пациентам, но по большей части прохаживаются вдоль столов с медсестрами, общаясь с молодыми практикантами, проходящими в госпитале ординатуру. На нас никто не обращает никакого внимания. Я выхожу на разведку и , обозначив одного молодого мужчину в белом халате ка врача, подхожу к нему. «Мы вот здесь уже сутки ждем, о нас, похоже все позабыли» — начинаю я фразу. «Так, — бодрым тоном отвечает врач, сейчас разберемся, как ваша фамилия, — молодой врач колдует возле компьютера. — Покажи-как руку — говорит он Нимазу — н-да, тебе нужно пойти и на всякий случай сделать рентген, чтобы убедиться в том, что кость не задета.» «Да не задета у меня кость — отвечает Нимаз. «Все равно нужно сделать рентген — это много времени не займет. Вот, вы выйдете из этой палаты, далее по коридору направо, потом налево — увидите вывеску. Все, можете идти, я вашу карточку уже туда направил.

8.40a.m

Мы выходим из палаты, проходим еще через одну огромную палату, и, выйдя в коридор, доходим до рентгенологического отделения, состоящего из трех комнат. В первой комнате слева располагается стол медсестры с компьютером, правда сама медсестра на рабочем месте отсутствует. В комнате кроме нас никого нет. Мы робко проходим во вторую комнату, где стоит один из рентгеновских аппаратов. Возле аппарата молча стоит двое врачей, один из которых, с бородкой средних лет, очень похож на профессора Фрейда. Врачи стоят совершенно молча, как буд-то бы совершая сеанс утренней медитации. Несколько раз я пытаюсь с ними заговорить но безуспешно — они не обращают на меня никакого внимания. Мы проходим в третью, самую дальнюю комнату, где стоит еще один рентгеновский аппарат. В этой комнате я обнаруживаю одну афроамериканку в белом халате, то ли врача, то ли медсестру. «А вот мы, а вот мой друг, у него направление на рентген руки». «Возвращайтесь в комнату ожидания и вас вызовут — прерывает меня на полуслове афроамериканка». Мы возвращаемся в первую комнату, где стоят стулья и диванчик. В углу комнаты размещен какой-то ящик — игра для детей и Нимаз в течение десяти минут развлекается тем, что при помощи магнита, прикрепленного к днищу ящика, двигает фигурки в песочнице. Неожиданно в комнату вкатывают медицинскую каталку на которой возлежит без движения афроамериканец, укрытый белыми простынями и перевязанный с ног до головы. Афроамериканца, по всей видимости, привезли с пулевыми ранениями и собирались сделать рентген.

Просидев так полчаса я не выдерживаю и вновь иду узнавать в чем там дело, почему нас никто не вызывает. Оказавшись во второй комнате я отмечаю для себя что «профессор Фрейд» в белом халате продолжает стоять в той же самой позе молча — за те полчаса что пролетели с того момента когда я видел его последний раз ничего не изменилось. Я захожу в третью комнату и вновь пытаюсь апеллировать к афроамериканке но она и на сей раз меня обрывает. «Возвращайтесь на свое место и ждите когда вас вызовут» — произносит контрольную фразу афроамериканка. Я подчиняюсь. У Нимаза тем временем начинается небольшое кровотечение на ране и он удаляется в соседнюю палату чтобы попросить кусок бинта. Через пять минут он возвращается несолоно хлебавши — бинт ему никто давать не захотел. Обойдя всю палату он обратился к одной медсестре кореянке, а может быть филиппинке, или даже — китаянке — лично я до сих пор их плохо различаю, и, для наглядности сунул ей под нос руку в крови. «Бинт, бинт, дайте мне бинт, вот кровь идет — тыкал ей под нос рукой Нимаз. «Я не понимаю, о чем ты говоришь — сказала ему медсестра и бинт не дала.

9a.m

Наконец появляется медсестра-афроамериканка из отделения рентгенологии с букетом желтых цветов. Минут десять она треплется с какой-то подружкой по телефону, не обращая на нас никакого внимания.

9.10a.m

Уррра-а-а-а-а-а-а-а! Нимаза вызвали на рентген, который занял две минуты.

9.20.

Мы возвращаемся в палату с врачами и медсестрами. В палате за это время ничего не поменялось. Все те же ленивые медсестры-афроамериканки мучили свои новенькие компьютеры, редкие врачи и огромная масса студентов и студенток практиканток вокруг; на нас как всегда — ноль внимания. Мы пытаемся вычислить того самого врача, который направил нас на рентген. Наконец нам это удается. «Ну как рентген сделали, молодцы — на рентгене ничего нет, кость не задета, так что все нормально. Ну вы заходите в бокс, … так вот этот бокс у нас свободен … да, вот сюда, в бокс номер десять и ждите, к вам придет врач.

9.30

Мы коротаем время в боксе, наблюдая за тем что происходит в палате. Неожиданно в палату врывается целая толпа народу, человек шесть молодых практикантов во главе с врачем-инструктором. «Значится так, — говорит врач, подойдя к Нимазу и беря его за больную руку, — ну-с, мы имеем дело с таким-то таким-то ножевым порезом, теперь ответьте как мне, что вы должны спросить у пациента, чтобы определить степень пореза, как вы должны проверить глубину раны, что сделать, как правильно согнуть пальцы и ….. пошло, поехало. Минут пятнадцать мы с великим удивлением наблюдали за тем, как практиканты крутили и вертели руку Нимаза, отвечая а вопросы шефа, будто бы на выпускном экзамене в университете, исполюзуя его руку в качестве своеобразного наглядного пособия. После того, как каждый практикант выдал на гора свои глубокие познания в области резаных травм, вся эта толпа покинула наш бокс так же быстро как и вошла. Лишь шеф-доктор на полминуты задержался на выходе и произнес: «Так, ну что, сейчас я пришлю к вам медсестру, она сделает укол против столбняка, промоет и перевяжет рану и вы можете после этого идти»- произнеся эту фразу, он удалися.

10a.m

Вот уже полчаса как мы сидим вдвоем с Нимазом в пустом боксе. К нам так никто и не пришел. Более того, похоже, и не собирался приходить. Толстая медсестра-американка, сидевшая напротив входа в бокс, продолжала сидеть, тыркая рукой в компьютер и перебирая папки на столе, не обращая на нас никакого внимания. Врач, тот что приходил к нам с группой практикантов, навсегда испарился в бесконечных просторах отделения emergency, с той поры мы его не видели. Практиканты разбрелись по палате, оказывая помощь другим пациентом. О нас в очередной раз все позабыли. «Слушай, может быть, пойдем домой — сказал мне Нимаз, — и вообще, зачем мне нужен укол от столбняка, ведь я порезал руку больше недели назад». «Он же сказал тебе, что , на всякий случай нужно сделать укол, потому что если, вдруг, начнется заражение, ты можешь умереть».

10.05a.m

Поняв, что о нас все позабыли, я подхожу к толстой медсестре. «Простите, мы вот здесь сидим и ждем, врач сказал что к нам придет медсестра, сделает укол, обработает и перевяжет рану но никто так и не пришел.» «Как фамилия — проворчала медсестра, тыркая в клавиши компьютера. «Заримов». Протыркав пару минут клавиатуру, афроамериканка произнесла:»Так вам что, еще не сделали укол?» «Да нам с трех часов прошлого дня вообще ничего не сделали», — возопили мы. «O.K» — возвращайтесь обратно в бокс, сейчас я приду и сделаю укол,- сказала нам толстая медсестра афроамериканка, поднимаясь со своего стула. Изнутри бокса мы наблюдали за тем, как медсестра прошла в конец палаты, взяла шприц и какую-то коробочку, после чего направилась в сторону нашего бокса. Войдя в бокс она сделала Нимазу укол, после чего, не промыв Нимазу руку, выдавила на рану из небольшого тюбика какую-то мазь и, не перевязывая руку, заклеила рану двумя небольшими кусками лейкопластыря, которые она оторвала от общего рулона. На всю процедуру, включая укол, у нее ушло две с половиной минуты.

«Ну вот и все, теперь можете идти, — обрадовала нас медсестра-афроамериканка. «Может быть вы дадите мне еще лейкопластырь», — робко попросил Нимаз. «У нас здесь в палате мы ничего не можем дать, но я выпишу вам рецепт, с этим рецептом вы должны пойти в бесплатную аптеку госпиталя и там вам без очереди все отпустят».

10.20

Ошарашенные, мы выходим из реанимационного отделения и тихо бредем в сторону аптеки. В аптеке, действительно без очереди, нам отпускают рулон бинтов и лейкопластырь.

10.35

Мы выезжаем с паркинг лота госпиталя Сооk County в сторону дома на моей машине. Конец истории.

Итог.

Ровно 19 часов 20 минут нам понадобилось, чтобы получить бесплатную медицинскую помощь в одном из самых лучших госпиталей мира — госпитале Cook County что в Чикаго. Само оказание бесплатной медицинской помощи — укол против столбняка, наложение мази на рану с последующим заклеиванием раны двумя обрывками лейкопластыря заняло — 2 минуты 30 секунд. Лейкопластырь и мазь можно было за деньги приобрести в любом магазине Wallmart за $5.

Хронологию пребывания в госпитале я фиксировал по часам и записывал в свою записную книжку с точностью до минуты

С. Исаков. 2003, Чикаго, США