Начало — Консумеристские тела ( от англ. consumer — потребитель)

Идеальным примером консумеристского тела является масс-медийный образ телесности, сосредотачивающий в себе главные представления о том, каким должен быть Воплощенный Человек эпохи высоких технологий и эффективного медицинского контроля. Это — тело-фантом. Оно живет, в основном, на экране, но от этого не утрачивает свойства существования. На наших глазах оно способно распадаться на серию обособленных органов, а затем вновь собираться в единое целое, единство которого более чем условно. Словно в древней поэме Эмпедокла перед нами проносятся на реактивной скорости глаза, белые зубы, островки сияющей кожи. Мелькают усталые мышцы и варикозно измученные вены, немедленно становящиеся успокоенными и излеченными. Эти чудесные трансформации обеспечиваются закадровой работой в монтажной. Но мы об этом не думаем. Мы имеем дело лишь с телом, которое блистает великолепием. Это тело грезы, хотя в нем нет загадки. Оно все выставлено напоказ и даже навязывается нашему глазу. Бодрийяр пишет в таком случае об «избытке реальности»¹

Нам бы хотелось обратить внимание на другое свойство этого масс-медийного тела. Оно не просто навязывается нашему глазу, но несет в себе сообщение об избыточности Жизни, которая в нем запечатлена. В качестве образа оно атакует не только глаз, но и мозг. Оно адресует зрителю мысль о возможности воплощенного благополучия, о возможности полного освобождения от распада и нездоровья. В этом смысле оно максимально провокативно, ибо побуждает к действию, к подражанию, зовет к исполнению тех или иных рекомендаций по уходу за собственным нашим телом. Такое масс-медийное тело становится замечательным инструментом контроля.

Необходимо отметить, что это тело успешно прививает массовому восприятию новый гигиенический идеал. Из чего он складывается? Из серии вполне самостоятельных значений, которые соотносятся с новыми стандартами потребления, выработанными в западной культуре последнего столетия. Мы обратим внимание лишь на некоторые из таких значений.

Прежде всего, чистая кожа. При прежнем экономическом порядке условия для поддержания гигиены тела были серьезно ограничены. Даже в богатых семьях мылись как можно реже, поддерживая гигиену сменой белья и активным использованием парфюмерии². Кое-что изменилось к середине XIX века, когда началось бурное развитие легкой промышленности. По словам Мишле, во Франции в жилища бедных людей пришел ситец и другие дешевые ткани. «Это была своего рода революция.., мало кем замеченная, но сыгравшая важную роль»³. Быт широкого большинства начал благоустраиваться, а гигиенические стандарты постепенно пересматриваться. Тем не менее едва ли не вплоть до середины XX века опрятность и чистота ассоциировались лишь с чистой одеждой и явным отсутствием зловонных запахов. Только с середины XX века чистая кожа стола нормой. К этому времени в большинстве домов западных городов появились частные ванны. До сих пор они были привилегией самых богатых. В доперестроечной России еще совсем недавно считалось, что мытье тела с периодичностью раз в неделю — это норма. В последние годы эти стандарты решительно изменились. Наличие в городских квартирах горячей воды позволяет принимать душ ежедневно. На рынке моющих средств шампуни и гели вытеснили прежнее мыло, которое было приспособлено для более редкого употребления.

Современный гигиенический идеал тела предполагает в качестве эталона не только чистую, но и свежую кожу, ароматизированную новейшими парфюмерными изделиями. Обязанность приятно пахнуть касается всех, но, прежде всего, мужчин и женщин, ведущих деловой образ жизни. Свежесть кожи — новый атрибут нового среднего класса. При этом изысканные и утонченные ароматы прежних времен вытесняются функциональными запахами: «густота» и «притягательность» уступают место «решительности» и «энергичности». Сам способ хранения и распыления запахов изменился. Особо это касается мужчин, для которых на рынке теперь представлен богатый выбор флаконов со встроенным распылителем. Но и женщины, которые традиционно, пользуясь духами, втирали их каплю за каплей за мочками ушей и на шее у подбородка, теперь при помощи спреев орошают едва ли не все тело. Запах подчеркивал индивидуальность тела и выражал его эротическую сущность. Аромат свежести сигнализирует о функциональной потребляемости тела в качестве агента деловых отношений. Свежая кожа у женщин немыслима теперь и без женских гигиенических пакетов. Они стали отныне столь же неотъемлемым атрибутом женского тела, как и запах дезодоранта. Свежая кожа — благодаря дезодорации естественных запахов.

Еще один эталон — умеренно загорелая кожа с распределением загара по всей поверхности тела. Этот стандарт начал входить в жизнь очень недавно. Вплоть до эпохи Габриэль Шанель (двадцатые годы XX века) символом преуспевающих классов была бледная незагорелая кожа. Смуглость и сильный загар считались атрибутикой низших слоев населения. Кроме того, темная кожа была принадлежностью народов колониальных стран и в сознании европейцев ассоциировалась с рабством. С развитием фабричного производства, когда труд огромного большинства людей стал происходить в закрытых от солнца помещениях, бледный цвет кожи начал связываться с фабричным трудом и тем, что ему сопутствует — чахоткой, недоеданием и различными заболеваниями. Наоборот, загар стал считаться статусным признаком праздных классов. Тела с загорелой кожей начали «производиться» на пляжах Ривьеры, Канар, Бермудов, на фешенебельных курортах южных морей. При этом такая трактовка загорелого тела оказалась характерной лишь для выходцев из северных стран, на юге же загар еще и сегодня остается символом низших классов. К концу XX века в моду вошел умеренный загар. Во многом это произошло по медицинским соображениям, поскольку выявили вредность передозированного солнечного облучения и заговорили о пагубных свойствах ультрафиолета. Кроме того, общедоступность многих курортов привела нынешнюю буржуазию к поиску новых знаковых отличий своего тела. Загар теперь предпочитают получать умеренными дозами. Он наносится на кожу вместе с профилактическим кремом. И это свидетельствует о том, что владелец загара всерьез уделяет внимание своему здоровью и осведомлен о пагубных последствиях неразумного обращения со своей кожей.

Наконец, последнее значимое свойство кожи для тела — упругость и всяческое отсутствие дряблости и морщин. Упругая гладкая кожа — это и требование гигиены и привилегия состоятельного класса. Жан-Марк Субиран сообщает, что «американцы не вступают в деловые отношения с бизнесменом, лицо которого покрыто морщинами»⁴. Упругость и гладкость придаются при помощи физических упражнений и грамотно сбалансированного литания. На определенном возрастном этапе к обычным диетическим методам добавляются и косметические операции. Ту же роль играет косметика. Тело с упругой кожей — образец здоровья и обеспеченности.

Современный гигиенический идеал обращает внимание не только на кожу, но и на волосяной покров тела. Стереотип гладкой кожи трансформируется в стереотип безволосого тела, сочетающийся с благополучием здоровых волос на голове. Образ той или иной фотомодели, довлеющий над сознанием огромного числа женщин, побуждает их вести решительную борьбу с растительностью на всех частях тела. Медицинские технологии смыкаются с косметическими приемами, появляется спрос на эпиляцию. Мужчины свободны от этого стереотипа в большей мере, но и они следуют современным телеканонам. С экрана их преследует здоровое и улыбающееся лицо, чьи щеки чисто выбриты и полностью лишены малейшего намека на неаккуратность. Наоборот, здоровая шевелюра на голове — максимально желаемый признак. Это желание призваны удовлетворить специалисты из парикмахерских салонов, но также и медицинские специалисты, когда дело касается трансплантации волос. К концу XX века пересадка волос на голове стала реальностью. Обязательная характеристика здоровых волос — их упругость и толщина. Норма и патология волос выявляются теперь не только обычным взглядом, но и под микроскопом. Развивается целая терапия по сохранению в волосах жизни. Живые волосы — это те, которые подлежат регулярному уходу и дисциплинированна).

Коммерчески потребляемое тело должно обладать белозубой улыбкой. Ее призваны обеспечивать новейшие стоматоло¬гические технологии. В дополнении к традиционным способам ухода за зубами медицина обратилась к отбеливанию и эстетическому протезированию. В ходу новые пломбировочные материалы и способы безболезненного лечения. Больные зубы перестают удалять, подвергая их почти во всех случаях реставрации. Кроме механической крепости, ценится эстетическая белизна зубов. Этой цели отвечают все новые и новые тины зубной пасты и жевательной резинки, которые выбрасываются на рынок с неизменной рекомендацией ведущих стоматологических ассоциаций (для чего же еще они нужны!) и частных медицинских специалистов. Зубной врач, рекламирующий очередное профилактическое средство, — постоянный герой экрана. Несмотря на возможную неискренность его телесоветов, мы часто склонны доверять его словам. Нашими желаниями повелевает чарующий образ белозубого рта.

Вплоть до середины XX века медицинские методы коррекции внешности еще не были разработаны. Впрочем, уже в 1835 году Пирогов предсказывал эту возможность. В его петербургской лекции «О пластических операциях вообще, о ринопластике в особенности» говорилось, что условием для операций по исправлению дефектов лица должны быть искусство сращивать ткани и выполнять их пересадку⁵. И все же главными причинами развития косметической хирургии стали изменения в общественном сознании, выражающие спрос на услуги подобного рода и финансовая доступность этих технологий.

Люди уверовали в то, что красота и здоровье тела стали достижимы. За потребление Жизни теперь готовы платить как за всякий другой товар.

Для косметической хирургии тело — это карта, на которую наносится сеть произвольных значений. Но в отличие от компрачикосов Гюго⁶ хирург-косметолог вписывает в тело не знаки уродства, а знаки прекрасного. Наиболее потребляемые операции — лифтинг, шлифовка кожи и пластика носа. Кроме того, женщины обращаются к коррекции формы груди, а мужчины к пересадке волос. Среди распространенных хирургических процедур также и микролипосакция (удаление излишков жира). С ее помощью происходит самое очевидное перестраивание телесного ландшафта. Между протезированием и трансплантациями косметическая хирургия чаще отдает предпочтение первому. Это и выгоднее, и дешевле. В свете этих новых возможностей мыслить о теле как природной данности становится просто невозможно.

Косметическая хирургия, ловко перекраивающая тела, пустила под откос многие из привычных значений. Раньше было, например, так: мужская дородность считалась признаком материального благополучия, лицо с морщинами «говорило» о мужественности и решительности, лоб с залысинами — о большом уме и воспитанности. Теперь эти стереотипы повергнуты. В преддверии XXI века главным мужским идеалом стремится быть молодость или хотя бы моложавость. Морщины должны быть изглажены, жировые складки убраны, непривлекательные пигменты на коже полностью удалены. Магическая сила таких знаков, как родинки, шрамы, бородавки стала меркнуть в лучах юношески безупречной телесности.

И все же тело, о котором было сказано, все еще остается проектом, фантомом, живущим, в основном, на обложке журнала и экране телевизора. Кому доступны эти приемы переработки внешности? Тем, кто уже шагнул в мир консумеристской культуры. Пока это удел немногих. В конце XX века в России косметические операции делаются не по медицинским показаниям, а по эстетическим соображениям. Утверждается, что к спасению здоровья они не имеют никакого отношения. Поэтому, как правило, пациент берет на себя все расходы по их проведению. Но не было ли так и раньше, когда самые дорогостоящие способы заботы о собственном теле, принадлежали поначалу лишь самым состоятельным классам, а затем распространялись и на все остальные? Никто иной, как Фуко в своей трехтомной «Истории сексуальности» показал, что практики инстенсификации тел имеют историческую тенденцию распространяться от высших классов — аристократии и буржуазии — к низшим слоям населения.

В заключение обратим внимание на следующую закономерность. Масс-медийный образ тела, который порожден консумеристской культурой, несет в себе законченную идею насыщенного Жизнью Бессмертного Человека. Чистая, свежая, с мягким загаром, упругая кожа, пышные и здоровые волосы, ровные белые зубы — это все приметы тела, которое не ведает Смерти. Здесь нет ошибки. Все, что могло бы свидетельствовать о могучей силе распада, здесь тщательно девизуализировано. Освещению предстают только многочисленные формы Жизни, которые воплотились в каждую пору, в каждую клеточку этого образа. Здесь безраздельно царствует Норма, по отношению к которой уже не существует более никакой Патологии. Оцифрованное и помещенное в видеоархив, это тело способно жить вечно.

__________________________________

1. Бодрийяр Ж. О совращении //Ad Marginem’ 93: Ежегодник Лаборатории постклассических исследований Института философии Российской Академии наук. М., 1994. С. 332.

2. Ильин В. И. Поведение потребителей. Сыктывкар, 1998. С. 154.

3. Мишле Ж. Народ. М., 1965. С. 36.

4. Субиран Ж.-М. Косметическая хирургия. Почему? Как? Зачем? Ростов н/Д., 1995. С. 367.

5. Пирогов Н. И. Собр. соч.: В 8 т. М., 1957. Т. 1. С. 100.

6. См.: Гюго В. Человек, который смеется. Саратов, 1979. С. 22—34.

продолжение