…Сейчас в моде лёгкость. Лёгкие деньги, лёгкие люди, лёгкое поведение. Не напрягающие отношения заканчиваются таким же свободным расставанием. Мы же умные, современные люди. Зачем нам шекспировские страсти и прочие страдания молодого Вертера? Не Шекспир, говорите? Ну, да не так важно, что там этот Вертер написал. Ого, неужели Коэльо? Кто?… Ну, пусть Гёте. Кому сейчас это сдалось? Вот и немолодая, но ретивая психологиня уверенно и бойко трындит с экрана, что смотреть на мир надо проще и относиться к повседневной жизни, как к детской игре. Работа – это тоже игра, в которую можно иногда и не играть. Потому что человека нельзя заставить играть. Пословицу про труд, пруд и рыбку окончательно победила и даже — забила другая народная мудрость: «Работа дураков любит».
Потому что умные умеют жить легко, играя и веселясь. Современное, актуальное искусство, а точнее его пластиково-жвачный заменитель, который транслируется всеми СМИ, тоже требует не сопереживания, а попкорна и Кока-Колы. Попрыгунья-Стрекоза из школьной басни больше не становится жертвой собственного легкомыслия, а трудяга-муравей начинает выглядеть, как говорится – «лузером». Сдай квартиру на год и лети в направлении Гоа. Нарядись в юбочку из листьев, сядь ровно и наблюдай экзотический закат. В моде – мотыльковая лёгкость! Дауншифтинг – наше всё. Уйти от проблем и затеряться в джунглях. А проблемой видится уже всё – от орущих детей до пробок на дорогах. Причина — проста. Сейчас не надо напрягаться, чтобы получить некий прожиточный минимум. А если не надо, то зачем?! Это вам не доисторическая эпоха, когда мамонта ещё надо было загнать, забить, зажарить и — переварить. И последнее — без ароматических добавок альдегидного происхождения.
На экране ТВ – некая авторша любовных романов и, судя по всему, довольно-таки известная в определённых кругах. Хотя, почему в определённых? Это я вечно не в трендах. Авторша говорит о том, что писательство даётся ей очень легко – она даже сравнивает создание литературных произведений с выпеканием пирожков. В общем, те самые «тысячи тонн словесной руды», которые поэт Маяковский изводил «единого слова ради» — это не про неё. Поэтому уже не представляется удивительным, что читательница, наевшаяся таких вот «литературных пампушек», потом будет кричать на родительском собрании (а лучше — в своём блоге), что «Евгений Онегин» слишком тяжёл для её дитяти и его следует исключить из школьной программы. Разумеется, потому что уже невыносимо сложно понять, кто такие лондонские денди, «переимчивый Княжнин» и «младая Семёнова». В моде – лёгкость! Краткое изложение заменяет тягомотную «Войну и мир», а комикс приходит на смену краткому изложению.
Издатели любят книжки с картинками (они дороже и красивее), читатели предпочитают что-то такое листать между делом. Хотя, дела, как такового, может и не быть вовсе. Откуда дровишки? Вся гадость ползёт, как обычно, с Запада. НО! Западное общество тоже обеспокоено – не всё, так сказать, благополучно и в Датском королевстве. Там, на Западе, возникло понятие «кидалты» — то есть великовозрастные люди, живущие по детским правилам, но во взрослом социуме. Они по жизни играются, веселятся, устраивают хэппенинги, часто живут за счёт родителей. Кидалт (от kid — ребёнок и adult — взрослый) – это человек, не прошедший, пропустивший стадию социализации, поэтому навсегда оставшийся в подростковом возрасте. Мама же даёт пару евро на кино и пиво. Ему под тридцать, а он всё никак не решит, куда пойти работать. А надо ли? Мне как-то довелось посмотреть документальный фильм про этих самых (кажется, скандинавских) кидалтов.
Ему под сорок, а он всё ещё мечтает стать волшебником и пишет в своём блоге разноцветными шрифтами. Фотографирует помойные бачки, глубокомысленно сидит с чашечкой кофе, а ночами играет в компьютерную игру. Жизнь – это тоже игра, так зачем усложнять её правила? У него, кажется, есть гёрл-френд. Кажется. Не жена, а гёрл, которой тоже под сорок — она носит разноцветные фенечки, любит воздушные шары и молочный шоколад, а вообще она рисует граффити. Детство – это уютное чувство защищённости, это сладкий сон после обеда и вкусные рогалики с молочком в постель. Жить надо легко и не напрягаясь, — так учат психологи, а они – умные дяди. Поэтому этих самых кидалтов, как выясняется, не принято клеймить позором, тормошить и гнать пинками в шахтёрский забой, а следует ласково наставлять и давать им посильную работу (то есть игрушечку). Лёгкость – в моде! Единственное, что у них недетское, так это грязноватая любовишка — никаких поцелуев в щёчку. Напротив, они радостно сказали, что посещают клуб свингеров. Так сказать, работать они — ещё маленькие, а тут они — сильно взросленькие.
…Вспомнилось. На заре Перестройки в одном из КВНов студенты пародировали типовое советское кино. Девушка спрашивала юношу: «Вася, ты меня любишь?», на что Вася, разминая в руках старенькую кепку, радостно кричал: «Да, Маша! Люблю! Но трудности я всё равно люблю гораздо больше!». После чего зал взрывался рёвом и благодарными аплодисментами. Да. Словосочетание «любовь к трудностям» было к тому времени настолько затасканным, что не смеяться было уже нельзя. Точнее, нас старательно убеждали, что оно затасканное и, собственно, ложно-ненужное. Вдруг стало принято, комильфотно смеяться над Павкой Корчагиным и над стихами Маяковского про Кузнецк-строй («Я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть, когда такие люди в стране в советской есть!»). Потом были провальные 1990-е, — люди-не-гвозди искали лёгких путей и нетрудных денег, которые, как говаривал старина-Бендер «просто лежали на дороге». В стране создавались криминально-бандитские ОАО и ЗАО, распродавались предприятия, утекали на запад капиталы и «мозги». Девушки дружными толпами ринулись в модельный бизнес – лёгкая жизнь требовала таких же эфирных профессий. Юноши вышли на большую дорогу,…ведущую, как им казалось, в цивилизованный Рай.
В СССР был нарочитый культ трудностей. Считалось, что «лёгкое счастье» — это и не счастье вовсе. Человеку предписывалось именно любить трудности, стремиться к их преодолению, не увиливать и не сбегать. Карикатурные стиляги давали дёру с комбинатов и из деревень, куда нелёгкая судьбина загнала их «по распределению». Кстати, одним из самым высмеиваемых образов был типаж юного прожигателя жизни, который не желал ехать в тайгу или в степь после окончания ВУЗа. В замечательном фильме «Лёгкая жизнь» бывший талантливый химик «работает» в химчистке. Точнее, имитирует деятельность, имея свой незамысловатый «бизнес». Но при этом, владея теми самыми «лёгкими деньгами» и столичной пропиской, он страшно завидует своим друзьям, которые трудятся в городе с романтичным названием Дальногорск. Советская романтика была синонимом трудностей. «Парня в горы тяни – рискни!» — предлагал Владимир Высоцкий, полагая, что человек познаётся именно над пропастью. Точнее, даже не в момент экстрима, а в процессе преодоления.
В 1960-х это было модно – тянуть парня в горы. Сейчас модно тянуть парня в постель после первой же встречи. Потому что в моде лёгкость! Она пронизывает все отношения. Как мне тут написала в комментах одна девушка: «Я благодарна феминисткам за то, что они отвоевали моё право на распоряжение своим телом». Я даже не сразу поняла, что она имеет в виду — оказыватся, у неё есть священное право на аборты и выбор секс-партнёра. Ёлки, как же всё просто, а? Журналы пестрят рекламой средств, позволяющих за три дня из жующей коровы превратиться в трепетную лань – без упражнений и диеты. Взрослым мужчинам предлагается играть на бирже и зарабатывать там «крутое бабло», не выходя из сладостного он-лайна. Детям навязываются образовательные новации, согласно которым все предметы познаются в игровой форме. Например, следует сочинить стишок про возгонку хлорида аммония или представить сценку, изображающую муссоны и пассаты. Инфантильность перестаёт быть опасной и становится нормой. Только может наступить момент, когда вы проснётесь, а все ушли играть… Ау! Люди! И грядущие археологи будут ломать головы, куда могла испариться такая шикарная цивилизация, строившая космические ракеты и вопрошавшая «Быть иль не быть?».