Какую роль играют традиционные семейные ценности в разных странах, какие идеологии подрывают институт семьи и какие опасности несет в себе ювенальная юстиция — об этом глава представительства Всемирного конгресса семей в России и странах СНГ Алексей Комов в беседе с доктором политических наук, академиком Игорем Панариным.
Панарин: Мы обсудим проблему института семьи в рамках мировой проблематики, ООН. В этом аспекте у меня в гостях Алексей Юрьевич Комов. У него очень много позиций, связанных с семейной политикой России, мы об этом еще поговорим. Алексей Юрьевич является главой представительства Всемирного конгресса семей в России и странах СНГ.
Вы уже много лет занимаетесь проблематикой семьи. Как себя в этом аспекте ощущают Всемирный конгресс и вообще международное движение в поддержку семьи после прошлогоднего саммита в Москве?
Комов: Они ощущают себя хорошо. Не далее как в мае 2012 года в Мадриде прошел VI Всемирный конгресс семей.
Панарин: Получается, что Москва передала эстафету на букву «м» Мадриду?
Комов: Да, был большой Всемирный конгресс семей. Там было 3 тысячи человек. Российская делегация была довольно представительной. Была Наталья Викторовна Якунина, это жена Владимира Якунина. Она возглавляет программу «Святость материнства».
Панарин: Она активный участник?
Комов: Да, она теперь принимает очень активное участие. Мы очень рады этому. Она даже открывала сам Всемирный конгресс семей, пленарное заседание. Наталья Викторовна была первым спикером, и на фотографии в последнем выпуске общемировых новостей, которые распространяются по электронному журналу, она тоже присутствует. Был также Владимир Мищенко из Фонда Андрея Первозванного.
Панарин: Это тоже один фондов, который поддерживает семью. Его деятельность крайне позитивна.
Комов: Протоирей Дмитрий Смирнов был от Русской православной церкви (РПЦ). Это тоже известный защитник семейных ценностей. От Отдела внешних церковных связей Московского патриархата должен был приехать митрополит Илларион, но, к сожалению, Святейший Патриарх попросил его остаться в Москве, там было важное дело. Был его заместитель, игумен Филарет (Булеков). Он выступил, зачитал официальное приветствие от Русской православной церкви. Я тоже там выступал, и еще несколько человек от России. Так что все прошло замечательно.
Панарин: Как прошел мадридский саммит? Что в итоге приняли участники? Вы сказали, их было около 3 тысяч? Это гигантское число.
Комов: Из 80 стран мира, 3100 участников со всех континентов. Это самое представительное объединение сторонников традиционных семейных, христианских ценностей, во многом консервативных политических сил. Многие тяготеют к Республиканской партии США, к ее социально-консервативному крылу.
Панарин: Имеется в виду внутри США?
Комов: Да. В Европе тоже есть ряд политических партий. Кстати, недавно в Риме была конференция, я участвовал в работе конференции ОБСЕ по пресечению любых проявлений нетолерантности по отношению к христианам.
Панарин: Да, начались такие нападки. Например, в Великобритании даже запрещают носить крестики.
Комов: И ОБСЕ это признает.
Панарин: Это, по сути, нонсенс. Спустя 2 тысячи лет мы возвращаемся к временам преследования христиан.
Комов: И даже ОБСЕ признает, что это самая гонимая религия в мире. Гонения коптов в результате «арабской весны», которая обратилась в «антихристианскую зиму».
Панарин: Фактически да. Христиане находятся под ударом в русле этих якобы демократических преобразований.
Комов: Первые, кто страдает. Копты — это этнически древние египтяне.
Панарин: По сути, настоящие жители этой страны сегодня гонимы.
Комов: Их было около 10 процентов, сейчас уже меньше. У нас в России скрывался один копт. Некоторые русские священники принимали его здесь. Он просто купил билет в одну сторону и убежал из Египта. Например, был Антоний Великий — основатель монашества в первые века христианства. Были этнические египтяне, копты.
Панарин: Получается, это одна из основ современного христианства?
Комов: Получается так. Они, к сожалению, подвергаются гонениям. После всех процессов в Ираке за последние годы тоже в десятки раз уменьшилось количество христиан. В Сирии сейчас очень сложная ситуация. Возвращаясь ко Всемирному конгрессу семей, скажу, что следующий конгресс будет в Австралии в Сиднее в 2013 году. А потом в Москве в 2014 году.
Символично, что сама идея Всемирных конгрессов семей родилась в начале 1990-х годов в Москве в квартире, где профессор социологии МГУ Анатолий Иванович Антонов встречался с Алланом Карлсоном из США. И они подумали, что открылись Запад и Восток, они могут вместе общаться, упал «железный занавес».
Панарин: Получается, мы чуть больше 20 лет назад вышли на такое, и уже 3100 участников конгресса.
Комов: Мы рассчитываем выйти на 5 тысяч человек в Московском Кремле.
Панарин: Мы хотим добиться численного превосходства именно в Кремлевском Дворце съездов?
Комов: Да, внутри кремлевских стен. Надеемся, что Наталья Викторовна и Владимир Иванович Якунины помогут, они очень поддерживают эту идею. Потому что без серьезной государственной поддержки это нереально.
Панарин: Я тоже поддерживаю. Я от вас в первый раз слышу, что конгресс будет в Кремле в 2014 году. Это было бы очень важно.
Комов: Это будет двадцатая годовщина Международного года семьи ООН.
Панарин: Мы сейчас еще вернемся к ООН.
Комов: Мы можем это приурочить и принять какие-то важные программные документы. Это может быть знаковым событием. Люди со всей России, из регионов и стран ближнего зарубежья, из 80 стран мира. Мы ожидаем половину иностранных гостей, 2,5 тысячи наших людей. Это будет как мини-олимпиада, только просемейная.
Панарин: Духовная, направленная на поддержку семьи. Замечательная идея. Мы будем надеяться, что совместными усилиями мы и программа «Мировая политика», которая недавно стала лауреатом одного из международных конкурсов, будем заниматься поддержкой для того, чтобы действительно собраться в Кремле и поддержать семью.
Возвращаясь к ООН, как в рамках этой самой влиятельной международной организации ставится вопрос? Тем более, что вы являетесь послом Всемирного конгресса семей в ООН. Как там воспринимают ваши инициативы?
Комов: В ООН происходили достаточно сложные процессы. Особенно в последние 20 лет после падения «железного занавеса». Родилась новая усиленная либеральная идеология, она приобрела много сторонников, которые занимают ключевые позиции. Там очень сильно влияние радикального феминизма, уходящего корнями в Франкфуртскую школу неомарксизма. Если немножко углубиться в историю, после революции 1917 года ожидалось, что вся Европа станет коммунистической, однако революция победила только в одной отдельно взятой стране.
Панарин: Социалистическая республика была в Баварии и в Венгрии.
Комов: В Венгрии — Бела Кун, товарищ Георг Лукач — известный коммунист-идеолог, первый, кто ввел сексуальное просвещение в венгерских школах. То, что сейчас активно продвигается в ООН, было внедрено еще во времена республики Бела Куна на волне большевизма. У Энгельса есть известная работа «Семья, собственность и государство», где говорится, что семья — репрессивное буржуазное учреждение.
Панарин: Фактически можно сказать, что отдельные либералы пытаются реализовать марксистские идеи, при этом якобы критикуя марксизм?
Комов: Получается такая интересная метаморфоза. У нас победил коммунизм. Я слышал такую версию, что первый Устав Комсомола нигде нельзя достать, потому что там прописаны идеалы свободной сексуальной любви. Квартиры строились, когда был конструктивизм, в 1920-е годы: Клара Цеткин, кушать вместе, семейные отделения не закрываются.
Панарин: Это была известная деятельница, которая разлагала практически все, что можно в духовно-нравственной основе.
Комов: Что интересно, у нас в Москве в начале 1920-х годов собрались ведущие коммунисты, марксисты Европы для того, чтобы обсудить, почему мировая революция не распространилась на другие страны. Пришли к выводу, что эта буржуазная культура, которая основана на вековых христианских традициях, настолько задурманила голову рабочему классу, что он не осознает своих истинных классовых интересов.
Панарин: И ему надо помочь.
Комов: И надо его продвинуть культурно, развить. Отсюда родилась идея культурного марксизма.
Панарин: И культурной революции.
Комов: Потом к 1950-м годам они соединились уже с идеями фрейдизма.
Панарин: Появился неофрейдизм, как и неомарксизм, и они соединились.
Комов: Нужно было разрушить семью как буржуазную репрессивную ячейку. Нужно было объяснить женщине, что она на самом деле эксплуатируется мужчиной, а детям — что они эксплуатируются родителями, и что у них тоже есть права. Фактически изнутри взорвать ячейку фундаментального общества.
Панарин: Это напоминает нам основы ювенальной юстиции.
Комов: Мы к ней и приходим. Мы раскрываем идеологические истоки.
Панарин: Идеологические истоки ювенальной юстиции — это культурный марксизм?
Комов: Да.
Панарин: С которым наши нынешние якобы либералы активно борются на другом уровне, одновременно продвигая этот созданный проект разложения, уничтожения семьи. Почему так произошло, на ваш взгляд? Вы десятки лет работаете в этой сфере, это непонимание, заблуждение или особая тайная политика?
Комов: Мне кажется, здесь присутствует ряд факторов. Есть и сознательная, и подсознательная составляющая. Сознательные идеологи — это люди, которые поверили в религию этого прогрессизма.
Панарин: Это особая религиозная секта?
Комов: Фактически можно сказать, что это религиозная вера. Поскольку никто не знает, строго говоря, из чего возник мир и был ли большой взрыв, потому что никто этого не видел, не стоял, не снимал на видео. Как человек обращался из обезьяны тоже никем не зафиксировано. Куча провалов. Она практически рассыпается.
Панарин: Эта концепция? Да, похоже, рассыпается.
Комов: Поэтому это очень религиозная вера, основанная на марксизме и фрейдизме. И на уровне человека, если сделать эту революцию, они говорят, что всякие внутренние инстинкты, либидо, сексуальные желания, эго подавляются. Как пролетариат подавляется буржуазией, так и все эти внутренние инстинкты подавляются моралью, семьей, христианством, традиционным обществом.
Поэтому надо разрушить эту надстройку, дать полную свободу тому, что в христианстве называется грехом, страстями, блудом во всех его формах и значениях. Выпустить этого джинна на волю, тогда, как они думают, согласно псевдорелигиозным взглядам, наступит какой-то золотой век человечества.
Панарин: На самом деле, похоже, что наступит ад и хаос с точки зрения разумного подхода.
Комов: С точки зрения христианской средневековой теологии это можно было характеризовать как одну из форм неосатанизма.
Панарин: Фактически их, наверное, сожгли бы в XV-XVI веках на кострах.
Комов: Можно назвать сатанизмом полный гуманизм. Это люди, которые считают, что человек превыше всего, над ним нет никого, ни Бога, ни закона, ни естественного права — что хочу, то и ворочу. Мое тело — моя собственность, я превыше всего, поэтому я хочу — делаю аборт, хочу — занимаюсь любовью.
Панарин: Это полная безответственность?
Комов: ООН, к сожалению, во многом приняла эту концепцию.
Панарин: Получается, внутри ООН победили эти неофрейдисты, неомарксисты?
Комов: Они не то что победили. Большинство стран остается на здравых позициях, включая Россию, которая делает очень хорошие заявления в поддержку семьи, традиционных ценностей. Несколько лет назад с подачи России было (и это поддержали мусульманские, африканские страны, хотя западные были очень недовольны) очень сильное лобби по поддержке традиционных ценностей, которое днями и ночами работает, которое внедрилось в аппарат ООН, разных комиссий, подкомитетов, которые придерживаются этой идеологии.
Но сами страны, их большинство, не разделяют этого, но путем умелой манипуляции, путем того, что созывается некое совещание (теперь не нужно большинством голосов, сейчас главное — консенсус)… Те неправительственные организации, которые лучше финансируются…
Панарин: Кстати, мало кто знает, что 82 процента организаций, которые действуют во благо ООН и под флагом ООН, финансируются не ООН, а внешними игроками. И мы знаем этих игроков.
Комов: William and Flora Hewlett Foundation, Packard Foundation, Ford Foundation, правительства Японии, Великобритании, США (при Обаме). Про США надо сказать особо.
Панарин: Давайте, несмотря на мою концепцию их развала, все-таки скажем, что там есть хорошие, позитивные люди.
Комов: В Америке и в других странах тоже, но в Америке особо сильно движение, которое отстаивает традиционные семейные ценности.
Панарин: Это в основном Tea Party Patriots, или не только это движение?
Комов: Оно во многом накладывается, но не обязательно. Там есть и другие силы. В основном это республиканцы, хотя и среди демократов, возможно, есть небольшое число людей, которые придерживаются их взглядов. Там же можно быть консервативным по отношению к политике, к обществу.
Мы говорим о социальных консерваторах. В основном это республиканцы, сторонники консервативного движения за права Tea Party Movement, чтобы не отдавать государству больше, чем оно должно иметь.
Панарин: Но одновременно они выступают и за моральные и духовно-нравственные ценности. Здесь мы абсолютно совпадаем.
Комов: В Америке до сих пор больше 50 процентов населения каждую неделю посещает церковь. Это статистика. Протестантские церкви немножко другие, отличаются от наших. Хотя и говорят об Иисусе Христе, что очень хорошо, но там другая традиция.
Там можно слушать музыку, смотреть фильмы. Все может проходить в виде киносеанса или рок-концерта. Это, конечно, для нас очень необычно, но люди, как могут, стремятся к морали, нравственности, и это замечательно. И это — больше 50 процентов населения.
Панарин: А где основная концентрация таких людей?
Комов: Если отсечь Восточное и Западное побережье, вся Центральная Америка в основном будет консервативной.
Панарин: Когда я был в Штатах, слышал, мол, надо отбросить Лос-Анджелес, Нью-Йорк и их окрестности, и остальная Америка — другая. Вы согласны с такой точкой зрения?
Комов: Да, во многом так и есть. И, кстати, масс-медийное пространство Америки более целомудренно, гораздо более чисто, чем у нас.
Например, наружная реклама. Все похабные полуголые визуальные образы там очень жестко пресекаются, их ты нигде не увидишь за пределами Лас-Вегаса, Атлантик-Сити — нигде в городе. Например, какой-нибудь металлопрокат, как у нас, в городе рекламирует какая-то полуголая женщина. При чем тут металлопрокат, какая-нибудь черепица? Это дикость и безвкусица.
Панарин: Да, я согласен. Вы сразу перешли от сельской Америки к российской черепице. Какова ситуация в России? Мы уже сказали, что Россия выступает в рамках ООН. Как мы себя ощущаем? Вы же не только в России, но и в странах СНГ представляете конгресс. Какова ситуация на пространстве наших соседей — Белоруссии, Украины, Казахстана?
Комов: Последние 20 лет идет достаточно мощное возрождение духовности. Общество в целом более консервативно. У нас более 90 процентов не одобряют однополые браки, гей-парады.
Панарин: Это показатель определенной консервативной традиционной матрицы?
Комов: Да. И в этом смысле у нас, конечно, более здоровая ситуация, хотя у нас есть свои большие проблемы. У нас очень консервативное население в плане социальных вопросов. В последнее время есть положительная динамика и в плане рождаемости, и в плане снижения числа абортов, и в плане увеличения числа браков.
За последние годы есть положительная динамика и в демографии, и в укреплении семейных ценностей. Например, если взять Францию или другие страны, там наоборот: если 10 лет назад до 45 процентов детей рождалось вне брака, то сейчас уже 55 процентов.
Панарин: То есть большинство детей рождаются вне брака?
Комов: Они рождаются, но как они воспитываются до подросткового возраста — я слышал, что до 90 процентов детей во Франции живут не со своими биологическими родителями.
Панарин: Это уже национальная проблема.
Комов: И, кстати, во Франции очень развита ювенальная юстиция.
Панарин: Поэтому они начинают создавать проблему ювенальной юстиции, реализовывать ее. Получается, что у нас диаметрально противоположная картина, нам навязывают французскую схему?
Комов: Французскую, шведскую — западноевропейскую модель под предлогом того, что это якобы передовой метод. Хотя у нас совершенно другие цифры, и можно со всей очевидностью доказать, что концепция ювенальной юстиции не работает.
За ювенальной юстицией стоит создание идола из государства. Государство фактически становится владельцем всех людей, оно доверяет на время и на определенных условиях родителям воспитание ребенка и может в любой момент его отобрать.
Панарин: Нонсенс. Наши российские либералы упрекают государство в чрезмерной активности в других сферах — в экономической, например. А здесь они проводят диаметрально противоположную, большевистскую, политику. Абсолютно большевистскую — как Клара Цеткин. Это какой-то психологический феномен.
Комов: В России за 70 лет накопилось много негативного и позитивного опыта. Она вынесла очень много болезненного опыта, и теперь нам в новой упаковке подсовывают то, что мы проходили 100 лет назад.
Панарин: И говорят, что это передовой международный опыт.
Комов: Который мы же в свое время им и экспортировали из России.
Панарин: И потом сами отторгли. Мы от этого ушли, а теперь нам говорят: «возьмите, это передовая европейская разработка».
Комов: Шафаревич с подачи Солженицына (он эту идею выстрадал) написал книгу «Социализм как феномен мировой истории». Я с ним встречался около года назад в его московской квартире, он уже был в преклонном возрасте. Мы с ним пообщались, очень милая книга. На меня она произвела сногсшибательное впечатление. Она, кстати, переведена на английский.
Я рекомендую ее прочитать нашим международным друзьям. Он доказывает, совершенно четко и ясно, что социализм присутствовал практически с начала мировой истории — в Древнем Египте, на Древнем Востоке. Все принадлежит государству. Ирригационные каналы — коммунисты хотели разворачивать реки, тоже ирригационная система — всех согнать в лагеря вроде ГУЛАГа, и строить Беломорканал, пирамиды.
Панарин: То есть доказывалось, что коммунизм появился не с Марксом, а существовал на разных исторических этапах?
Комов: Да. Потом он говорит, что все принадлежит государству. Плановая экономика, работы, надсмотрщики, государственная собственность нигде не работала и приводила к упадку, демотивации, вымиранию людей — у ацтеков, майя, в древних обществах.
Идеал Платона — это коммунистическое общество, общие жены и так далее. Если мы проследим ереси Средневековья, они тоже говорили, что нужно убивать богатых, все отдавать бедным. Ереси катаров, альбигойцев и прочих, которые принимали почти коммунистический идеал — все отдать бедным.
Потом — утопии нового времени. Есть утопия, где люди счастливо живут, «золотой век». И эта же идея практически в неизменном виде просто внедрена в псевдоэкономические параметры.
Панарин: Как России, которая на протяжении последних 100 лет в муках испытывает эти эксперименты не только Маркса, но и идущие от Древнего Египта, ацтеков и так далее, сделать правильный вывод и подойти к 2014 году, ко Всемирному конгрессу в Кремле?
Комов: Мне кажется, что у России очень большой потенциал, люди на Западе на нее смотрят с огромной надеждой. Мы должны переосмыслить свой недавний опыт, мировой опыт и понять, как не надо позволять государству вторгаться в те сферы, которые являются прерогативой семьи, и никто лучше, чем родители, не сможет понять, что лучше для ребенка, как душевно, сердечно, с любовью создать ту атмосферу, в которой он сможет воспитываться.
Не нужно подменять это безличными холодными государственно-бюрократическими отношениями, которые могут вырастить новое поколение моральных уродов и могут сделать только хуже. Надо обратиться к морально-нравственным корням, сбросить все неправильное, что было, осознать это и двигаться вперед правильно — с приоритетом семейных ценностей, свободы в ее правильном смысле. Это приведет к гармоничному обществу, я надеюсь.
Панарин: Спасибо! Наша главная стратегическая цель на ближайшие годы — это Всемирный конгресс семей в Кремле, который помогает осуществить группа людей во главе с Якуниным и его супругой — руководителем фонда
Читайте также Смерть Запада