Текст эмоциональный. Есть грубые слова.
Первый раз в жизни свистела в кинотеатре.
Польша из года в год привозит на ММКФ (Московский Международный кинофестиваль) запредельное дерьмище, причем с каждым годом всё хлеще и хлеще. С нездоровым упорством, достойным лучшего применения, новый польский кинематограф надрачивает одну и ту же тему, порождая сомнения в психологическом здоровье современной польской нации. Борьба с любыми воспоминаниями о социализме автоматически превращается в одержимость борьбы со всем, что хоть как-то связано с русскими. Нацию, как бы это помягче выразиться, заклинило, а на одном Вайде не выедешь, да и Вайда уже, увы, не торт:(( — после тупой агитки «Катынь» ничего хорошего ожидать не приходится.
Новый фильм Вальдемара Кшистека «80 миллионов», рисующий кульминацию борьбы ПОРП с «Солидарностью» (в данном случае, вроцлавским её отделением) в 1980-81 гг., — образец лобовой и оттого весьма карикатурной агитки, снятой, как говорится, доходчивей не бывает, чтобы каждому дебилу было понятно — свободолюбивый польский народ страдал под гнётом коммунистических людоедов местного разлива, направляемых жидовско-большевистскими хозяевами из Москвы. Отряхивающие прах коммунизма со своих натруженных ног польские рабочие устраивают марши миллионов забастовки, печатают в подпольных типографиях листовки и газеты, бегают от гончих псов кровавой гебни, а в конечном итоге обувают польское государство на 80 миллионов злотых, предназначенных на святое дело свержения коммунистической гидры.
Кстати, о миллионах. Говнофильм гласит, что к 1981 году численность «Солидарности» достигла 10 миллионов человек. Френды-полонисты, так ли это??.. Сдается мне, что если бы в 1981-м каждый третий поляк состоял в мятежном профсоюзе, то для польского социализма уже тогда всё закончилось бы, задолго до бархатных революций 1989 года. Что касается миллионов в пенёндзах, то к началу разворачивания этого сюжета героико-повстанческий пафос сменяется карикатурной и кичевой пародией на криминальный триллер — с гонками на разбитых древних фиатах и ржавых «запорожцах» и прочими гэгами такой же художественной ценности. Нужно ли объяснять, что чемоданы и авоськи с миллионами будут спрятаны у главы костёла?
Художественные приемы, используемые создателями фильма, незатейливы и примитивны донельзя: показанная ими Польша, пожалуй, в сороковые после немецких бомбардировок была краше, чем на впариваемой нам картинке якобы из 80-х (мы с dmitriy_dabb даже поспорили, где режиссер нашёл «натуру» для съемок, ибо изговнять до такой степени пейзаж невозможно, а в Европе мест, где можно снять такой адский ад, тоже днем с огнем не сыщешь). Примитивный, но донельзя доходчивый метод бинарных оппозиций работает при показе светлой и темной сторон силы — рабочие и активисты «Солидарности» напоминают античных героев, богов и полубогов, а «кровавая гебня», управляемая костоломом и мастером художественного слова капитаном госбезопасности Собчаком, — банда гнойных орков. Главный гебист, средоточие всех мыслимых и немыслимых пороков, на самом деле, конечно, на святое дело защищаемого ими социализма и на ещё не сгиневшую социалистическую Польшу ложил хрен с прибором, и только ищет удобного способа накрыть оппозиционную кассу и обезопасить свою жопу дупу на случай любого варианта развития событий. «Я сам вижу, что всё летит в пизду», — однозначно оценивает Собчак перспективы польского социалистического строительства. Сюрреалистические ощущения возникают, когда весь фильм с экрана несётся «Собчак, курва пердолена», «Собчак, ебена курва» и прочие респекты национальной безопасности со стороны карбонариев-солидаристов.
Тщательно лелеемая в последние годы национальная мифология настаивает на том, что польский социалистический Мордор был на полном ручном управлении Мордора московского, правда, рассказы о советском провокационном осквернении солдатского кладбища и медиа-операции гебни по обвинению в этом «Солидарности» впечатлить способны лишь тинейджеров — тот, кто помнит выпуски информационной программы «Время», брехню унюхает за версту. Режиссеру Кшистеку, родившемуся через 8 лет после того, как советские войска спасли его страну от неминуемой гибели, видимо, доставляет особое удовольствие вкладывать в уста героев (причем всех без разбору) перлы о том, что русские ни на что, кроме пития водки не способны. Особый кайф находит Собчак и его костоломы в пытках арестованных солидаристов русской водкой, заливаемой с особым цинизмом в горло.
Вместо героической саги о мужественных борцах с системой получился антиисторичный, тенденциозный, злобный и жалкий высер, выпукло демонстрирующий все грани национальной закомплексованности. Кстати, забавное о природе этой самой закомплексованности — на некоторых плакатах бастующих солидаристов этакое забавное бахвальство: «Нашу Польшу знает всяк, Папа Римский же поляк!» Видимо, теперь, когда поляк быть Папой перестал, про Польшу опять никто не знает…
Хрен с ним, с антикоммунизмом — это, в конце концов, их дело, нравится полякам плевать в собственное прошлое и шагать робким зигзагом в жопу — ради Бога, но постепенно градус антисоветизма, зашкаливая за все мыслимые пределы, закономерно перерастает в русофобию, а в этом фильме так просто на грани оскорблений. Я бы на месте отборочной комиссии дала хорошего пинка под зад Кшистеку и его говнофильму, ибо нехуй. Свистела на премьере в футбольный свисток, а по-настоящему порадовало то, что аплодисментов зала вообще не было.
