Василий Львович Величко (1860-1903)

Наше общество, включая сюда молодежь, если еще не перерастает своих гипнотизеров и мистификаторов, то, во всяком случае, проявляет некоторую склонность избавиться от устарелого выдохшегося гипноза.

То здесь, то там приходится слышать речи, выходящие из рамок и программы недавно полновластного либерализма. Один из главных, и в последнее время наиболее настойчиво выдвигаемых пунктов этого буржуазного исповедания, уродующий и компрометирующий всю его программу, а именно, подчинение русских  племенных интересов и национального достоинства аппетитам западных капиталистов и стремлениям враждебно-обособляющихся российских инородцев — этот пункт оспаривается все более открыто, и притом не ретроградами, не консерваторами, а даже людьми, склонными покуда исполнять остальные требования упомянутой  программы. 

Это честные, но робко и непоследовательно мыслящие люди, не решающиеся отстать от знакомого берега и пойти путем самостоятельным. Если живость ума, темперамент или жизненные явления заставят их вдуматься в эту программу, то ее здание почти целиком рухнет в их глазах.

Строго говоря, понятия «либерализма», «консерватизма» и тому подобные этикетки уже отживают; они искажены, отменены, полуразрушены жизненною практикою. У крайних даже консерваторов чаще всего встречается широчайшая терпимость, т. е. либерализм в идеальном смысле слова, а у крайних либералов — деспотизм и черты рьяного сыщика, доносящего на своих противников на три фронта: и их собратьям, и «либеральному судилищу», и начальству. С другой стороны, игнорирование жизни и приверженность к устарелым аргументам у некоторых людей первой категории, по своим последствиям, может быть названо «белым нигилизмом»; а прогрессисты мнимые, заматерелые на своих шаблонах, отстаивая то, что наука отвергла, — являются истинными ретроградами.

Настоятельно нужна переоценка ценностей… Переворот в воззрениях неизбежен.

…Я лично на себе испытал такой радикальный переворот под влиянием ряда ярких, вопиющих фактов, воочию доказавших мне и несостоятельность, и глубокую безнравственность именно приведенного главного пункта, буржуазно-либерального исповедания. Мне довелось видеть на кавказской окраине, как плутократическая армянская стачка, захватив в свои руки все жизненные силы целого края, не исключая совести многих представителей служилой интеллигенции, орудовала всеми заповедями либерализма для того, чтобы совершать и прикрывать самые бесчеловечные, самые противообщественные деяния. Выборное начало служило незаконному преобладанию и неправому стяжанию армянских богачей; формально-правовой порядок — успехам, опять-таки, представителей этого изворотливого народца, с которыми на поприще судебной казуистики не могут соперничать сыны племен более наивных и благородных, в том числе русские.

Отсутствие искренно-продуманного национального направления в экономической политике повлекло за собою материальное закабаление, опять-таки, даже представителей «господствующей» народности, которая, для блага самих же кавказских туземцев, должна бы занимать в крае достойное, авторитетное положение. Куда ни глянь — везде было то же самое, как результат отвлеченной, нежизненной программы, проникшей не только в наше общественное сознание, но и в склад наших учреждений.

…Любому русскому «интеллигенту», заучившему на школьной скамье ряд теоретичных воззрений, не оправдываемых жизнью, полезно бы поближе присмотреться к тому, что совершается в этом крае. При малейшей склонности к добросовестному, самостоятельному мышлению, он сперва будет испуган и возмущен, а потом взглянет на указанные явления, как на пробный камень, неопровержимо доказывающей нелепость или неискренность шаблонно-либеральной программы.

Но вот что особенно типично: всякий раз, когда приходилось разоблачать наглядными фактами те или иные дрянные стороны местной жизни, — это вызывало яростнейшие нападки со стороны наиболее известных представителей современной либеральной печати.

…Мне вначале прямо не верилось, что такое явление возможно; я приписывал его недоразумению, клевете, устно и письменно выяснял некоторым, лично знакомым, ревнителям «прав человека» истинное положение вещей; показывал им характерные письма духоборов, русских простолюдинов, наконец, даже туземцев, пригнетенных местною инородческою плутократией; ссылался на факты, официально констатированные лучшими представителями русской власти …На одной чашке весов — реальные народные страдания, издевательство над законом, нравственностью, культурой; на другой — приверженность к программе, которая опровергается и наукою, и жизнью. Что перевесит? Неужели факты, наглядные, бесспорные, не имеют силы убеждения?..

Оказалось, что не имеют. И здесь, как и в других сферах жизни, против неискренности и ханжества какие угодно факты бессильны!  Тут властвуют и ложное самолюбие, и слепое партийное буквоедство, и, в единичных случаях, побуждения, гораздо менее извинительные, выясняющие, почему упомянутый пункт занял такое преобладающее значение в программе российского либерализма…

Люди, перед которыми развертывалась во всех неприглядных деталях картина, бегло здесь очерченная, не могли не понять, что упомянутая неискренность коренилась и в несостоятельности самой программы, и в нравственно-гражданском уровне ее ревнителей, о которых пришлось сказать: «Эге! Голубчики, так вот вы каковы!..»

К такому выводу, незаметно для самой себя, под влиянием мало-мальски серьезного столкновения с живыми явлениями действительности, приходит постепенно вся добросовестно мыслящая часть русского общества. Шаблонные теории отпадают, постепенно шелушатся при будничных спокойных условиях, а при виде народных страданий переворот в человеке с сердцем совершается мучительно быстро и резко: либерализм без народолюбия и с непременною уступкою всего национально-заветного, — да это банкирский, гешефтмахерский либерализм, а не ревность о «правах человека»! Что нам до отвлеченного человека, — когда живому нашему соплеменнику и брату надо помочь исполнить долг духовно развитого гражданина?! Отойдите, книжники и фарисеи! Переоценку ценностей! Отбросить надо истрепавшийся, разлагающийся хлам!..

Отрывок из статьи «Духовная сущность и свобода писателя». Русский вестник» 1903 г.

Читайте также: Придурок ли?