Судебная модель Соединенных Штатов, казалось бы, до совершенства отшлифованная за свою более чем двухвековую историю, долгое время считалась в мире одной из наиболее объективных и беспристрастных. Но в последние два десятка лет, и особенно в девяностые, ставшие в США венцом “общества потребления”, эта модель внезапно стала давать сбои – системные, глубокие, все более пугающие. Причем очевидно, что проблемы связаны не столько с внутренним состоянием Фемиды, сколько с изменившимся отношением к ней со стороны общества. Американцы открыли для себя, что суды – это не только механизм разрешения гражданских споров и конфликтов, но и при желании весьма эффективный инструмент извлечения средств. А деньги всегда были одной из величайших человеческих слабостей.
По данным журнала “Бизнес”, в 1996 году через суды США прошло более 15 млн. частных гражданских исков. Это свыше 41 000 процессов в день, более 1700 в час. Учитывая, что каждый иск предусматривает как минимум одного ответчика, можно подсчитать, что судится каждая третья американская семья. “Судебный сектор” стал значимым сегментом экономики: в 2000 году в США насчитывалось приблизительно 1,2 млн. лицензированных практикующих юристов. Это значительно больше, чем, например, фермеров.
Из-за чего же Штаты так отчаянно судятся? Что становится предметом громадного количества взаимных претензий в обществе, которое в мире считается одним из самых благополучных? Как ни парадоксально, всеобъемлющие американские свободы, всесторонне защищающие свободу личности, с определенного момента начали работать, как бумеранг. Любой судебный прецедент, связанный с охраной тех или иных прав личности, стал давать цепную реакцию. После нескольких громких дел по защите сексуальных прав женщин американки буквально завалили суды исками по поводу “сексуального домогательства” боссов, соседей, мужей и т. д. Понятно: было ли на самом деле пресловутое домогательство или нет, но любой руководитель, получивший подобный иск, выглядит не в лучшем свете. Понятно и то, что, стремясь сохранить свое лицо и избежать паблисити, он постарается уладить дело (даже если никакого “дела” и нет) на досудебной стадии. Таким образом, хотя иски в большей своей части даже не были рассмотрены, они, тем не менее, имели для своих авторов вполне осязаемый финансовый результат. Начался массовый женский шантаж, профессионально обслуживаемый юридической “гильдией”. В течение нескольких месяцев судебная “секс-истерия”, захлестнувшая Штаты, привела к тому, что многие боссы теперь не рискуют даже заговорить с подчиненной в офисе один на один, тем более приблизиться к ней.
Аналогичная цепная реакция началась в США и по “теме” сексуальных домогательств к детям, явления, в принципе, достаточно редкого и обсуждавшегося ранее лишь в узкоспециальных кругах. Все началось с почти анекдотичного случая в супермаркете (смешно, если бы не было так грустно): мужчина, поскользнувшись на кафельном полу, машинально ухватился за стоявшего впереди подростка. Родители ребенка подали в суд, дело получило громкий резонанс в прессе. А результатом стали… сотни уголовных дел. Суть проста: скажем, отец сфотографировал дочку на пляже в какой-либо визуально “интересный” момент, затем жена при желании использует это фото как доказательство его “извращенческих” наклонностей. Самое печальное, что иногда даже сами дети подавали подобного рода иски против близких, а когда в суде доказывалось обратное, банально объясняли свой поступок желанием купить модерновое авто… Ныне такая практика в США распространена повсеместно. Мало кто прислушивается к набату моралистов по поводу того, куда катится их старая добрая страна. По Интернету и прессе можно отследить, на какие иски в каком штате в данный момент мода. Один из последних прецедентов, который аналитики считают “многообещающим”, – иск к рок-группе “Аэросмит” ее фэна по поводу “повреждения органов слуха во время концерта”.
“Дело Энгла”, кофе, картофель фри – кто следующий?
Впрочем, обвальный наплыв индивидуальных исков различной тематики был лишь началом процесса, который подвел американскую Фемиду к нынешнему проблемному состоянию. Некоторые дальновидные юристы, наблюдая цепную реакцию подобных исков в судах разных штатов, прагматично подметили, что все дело в создании определенного прецедента, впоследствии вызывающего эффект снежного кома. Основное их открытие состояло в том, что накопить некую “критическую массу” однотипных частных исков против той или иной корпорации значительно выгоднее, нежели обслуживать интересы индивидуальных истцов в отдельных процессах. Дело здесь даже не в ожидаемом решении суда, а именно в “критической массе”, позволяющей вести досудебный шантаж. Наличие, скажем, 100 000 частных претензий к той или иной компании по поводу ее продукции – это уже не похоже на частный случай, это повод для громкого скандала, а скандал – рычаг формирования определенного общественного мнения и соответственно давления на компанию.
Пробел американского законодательства, какого нет в законах многих других стран Запада, состоит в допустимости так называемых “классовых исков”, предъявляемых от имени многих тысяч граждан. Такой иск, в принципе, можно предъявить производителю любой продукции, если она при каких-либо обстоятельствах приносит вред, а тем более – производителю заведомо вредного для здоровья товара, например водки или табака. Изготовители сигарет, газированных напитков и пищевики стали первой мишенью явно сутяжнических “классовых” и частных исков к компаниям, которые принесли юридическим ассоциациям миллиарды долларов. В 1997 году начался знаменитый процесс по иску адвокатов Стэнли и Сьюзан Розенблатт к табачным компаниям. Розенблатт первыми в истории американской юстиции решили подать классовый иск от имени курильщиков. Общая сумма иска, известного как “дело Энгла” по имени одного из истцов, составляла $12,7 млн., которые были предъявлены как компенсация “за боль и страдания” от имени трех больных раком легких американцев. Суд удовлетворил требования истцов в объеме $6,9 млн. Неважно, что иск до сих пор находится в стадии апелляции; важно, что он стал началом цепной реакции. Уже в 1998 году было достигнуто беспрецедентное по сумме мировое соглашение между табачными компаниями и 50 штатами, которые требовали возмещения дополнительных расходов на лечение сотен тысяч курильщиков. Табачники (заметим, в досудебном порядке) взяли на себя обязательство выплатить штатам $246 млрд. В итоге, конечно, эти деньги заплатит сам курильщик – компании уже объявили о решении повысить отпускную цену пачки сигарет в среднем на 10 центов. 14 июля 2000 года состоялось решение по другому классовому иску от имени 500 000 курильщиков Флориды, которым табачным производителям США предписано выплатить еще $145 млрд. Эта сумма также попала в Книгу рекордов Гиннесса как самый крупный в мировой истории штраф, назначенный судом. Впрочем, процесс, ставший продолжением “дела Энгла”, пока не завершен.
Несколько меньшие суммы штрафов, но аналогичные судебные тенденции наблюдаются и в других секторах промышленности Соединенных Штатов, причем география исков не ограничивается одной этой страной. Так, недавно в американский суд был внесен групповой судебный иск к крупнейшей в мире сети закусочных “Макдональдс”: 25 жителей Великобритании утверждают, что обожглись слишком горячими кофе и чаем. Прецедент: несколько лет назад компания выплатила компенсацию в сотни тысяч долларов женщине, которая ошпарилась кофе. Словно по иронии судьбы, во время рассмотрения “кофейно-чайного” дела “Макдональдс” был предъявлен еще один иск на миллионы долларов, на сей раз “картофельный”. Теперь сеть ресторанов быстрого питания обвиняется в использовании животного жира при приготовлении картофеля фри. Как отмечается в иске американского адвоката индийского происхождения Хариша Бхарти, вина “Макдональдса” состояла в том, что компания не проинформировала своих клиентов об использовании животного жира, в результате чего “миллионы индусов, проживающих в США, и 15 миллионов вегетарианцев были вынуждены употреблять продукты животного происхождения, даже не подозревая об этом”. Теперь, очевидно, нужно ждать исков по поводу майонеза, помидоров и лука.
В аналогичные сети профессионалов корпоративного сутяжничества угодила компания “Кока-Кола”, которая на днях едва уладила (кстати, опять-таки крупной суммой и в досудебном порядке) скандал, связанный с якобы имевшими место притеснениями чернокожего персонала. Крупный иск от человека, больного раком головного мозга, получили несколько телекоммуникационных компаний – им вменяется в вину “замалчивание факта”, что сотовый телефон якобы вызывает данное заболевание (официальная медицина такого “факта” не озвучивала). Даже не напрягая фантазию, можно легко представить себе ближайшее развитие тенденций. На очереди вся американская пищевая промышленность (сладости ведут к диабету, копчености вызывают заболевания печени, об алкоголе вообще можно не говорить), телевидение (просмотр боевиков вреден для психики), производители скейтбордов и прочего спортинвентаря (некий мальчик поломал себе ноги)…
Цепная реакция в виде эпидемии судебного “театра абсурда” говорит прежде всего о прямой заинтересованности в происходящем юридических ассоциаций. Дело в том, что комиссионные достигают 25–40% от суммы штрафа или выплат по “мировой”. В делах по “классовым искам” это астрономические цифры. Кстати, сейчас юридические конторы, инициировавшие процессы против табачных компаний, судятся с властями американских штатов по поводу своих гонораров, так как законодатели сочли 25% от столь астрономических сумм, как $246 млрд. или $145 млрд., несправедливой долей. Один из штатов принял закон, что услуги любого юриста не могут стоить дороже 500 долларов в час, с мотивировкой, что происходящее ныне “в корне противоречит самой сути профессии адвоката – из интеллектуального бизнеса она превращается в нечто совсем иное”.
Можно серьезно говорить о политических составляющих происходящего в США судебного помешательства. Так, предметом публикаций стал факт финансирования юридическими ассоциациями, известными по “делу Энгла” и другим подобным искам, предвыборных кампаний некоторых сенаторов. Ясно, что в “юридическом” сегменте экономики США, подогревающем судебный бум, вращаются немалые деньги. По этому поводу агентство “Чарлестон Мэйл” и журнал “Бизнес” приводят данные американской Национальной федерации независимого бизнеса. Путем системного анализа и опросов было выяснено, что производители США с целью подстраховаться от судебных издержек добавляют к отпускной цене товара от 20 до 50%. Соответственно каждый американец ежегодно переплачивает порядка $1200, а каждая американская семья – $5000 “юридических целевых”. Эти деньги обыватель опосредованно платит юристам в виде вознаграждений. “…Своего рода экстраналог, который не хотел бы платить ни один американец и который не желает импортировать ни одна другая страна”, – пишет об этом журнал “Бизнес”.
Захлестнувшей Америку атмосфере “судебного обогащения” во многом способствует то, что адвокаты и их клиенты играют в “беспроигрышную лотерею” – по закону юрист, проигрывая процесс или выставляя заведомо некорректные требования, практически ничем не рискует. Проблема состоит также в том, что американское правосудие при всем своем объективно-беспристрастном имидже все же в значительной степени базируется на эмоциях (эмоциях присяжных). Совершенно иначе обстоит дело, скажем, в Европе, где инициатор “классового иска” сразу лишился бы своей адвокатской лицензии. Для европейской судебной практики подача “классового иска” и присуждение многомиллиардных компенсаций по нему невозможны в принципе, так как инициатору процесса – адвокату придется доказывать конкретный вред, причиненный каждому конкретному лицу, а также факт уполномочивания его отстаивать интересы каждым из “500 тысяч курильщиков”. Кстати, показательно, что именно на этом обстоятельстве (формально претензии предъявляют сотни тысяч граждан, но обстоятельства каждого конкретного дела различаются) в последние месяцы стали-таки пробуксовывать и американские суды.
Алексей Иконников 2001 г.