«Святые отцы» или «коварные убийцы»?

Большинство современных американцев являются потомками англичан. Как подчеркивал американский историк Уильям Фостер, «англичане были в те времена первоклассными пиратами и первоклассными работорговцами… Когда Англия… занялась грабежом Америки, она стала действовать подлинно людоедскими методами, типичными для капитализма на заре его юности — отнимать у Испании плоды ее «трудов», используя для этого в качестве главного оружия морской разбой. Первое место среди знаменитых английских пиратов и работорговцев принадлежит Фрэнсису Дрейку. За успешные пиратские набеги королева Елизавета наградила его дворянским титулом… С Дрейком состязались в славе такие видные пираты, как Джон Хоукинс, сэр Уолтер Рейли, сэр Генри Морган, капитан Кидд, Томас Кавендиш и множество других. Начиная с 1565 года, они… грабили города в испанских колониях и испанские суда во всех морях и океанах, независимо от того, находилась ли Англия в это время в состоянии войны или мира с Испанией. Подсчитано, что в царствование королевы Елизаветы английские пираты принесли своей стране доход в 12 миллионов фунтов стерлингов — огромная сумма по тем временам. Английский пиратский флот, действовавший в Карибском море, послужил основой военно-морского флота Великобритании. Во время своих набегов пираты захватили многие Вест-Индские острова — Багамские, Барбадос, Ямайку и другие — и использовали их как базы для своих набегов».

Один из этих флибустьеров и авантюристов — сэр Уолтер Рейли, казненный, в конечном счете, испанцами за пиратство, — предпринял в 80-х годах XVI века попытку основать первую английскую колонию на североамериканском континенте в Вирджинии. Правда, тогда эта попытка закончилась неудачно.

Так как Британия опоздала к дележу Америки, ей достались земли, расположенные далеко от империй инков и ацтеков, богатых золотом и серебром. Правда, впоследствии выяснилось, что потомки британцев не прогадали в своей доле американского пирога. Территория, на которых разместились восточные штаты США и южная Канада от Галифакса и Милуоки до восточного Техаса, относится к регионам, наиболее удобным для ведения сельского хозяйства. Как и в средней полосе Западной Европы, здесь можно было получать большие и устойчивые урожаи в силу равномерного распределения осадков в течение года и редких засух. Поскольку же голландские колонии в Северной Америке и принадлежавшая сначала французам Канада также, в конечном счете, перешли в руки английских колонистов, то весь регион, где можно было собирать идеальные урожаи, оказался под их контролем. Однако на первых порах эти преимущества новых земель никто не замечал, так как колонисты были больше озабочены поиском золотых месторождений, а не земледельческим трудом.

Новый американский народ рождался под воздействием тех перемен в мире, которыми была отмечена эпоха Великих Открытий. В Америку прибывали те, кто был энергичен, смел и отважен, кто не робел перед океанской стихией и перед трудностями освоения неизведанных краев. Из Западной Европы в Америку приезжали те, кто тяготился сложившимися там порядками, те, кто в погоне за прибылью искал новых решений в организации жизни на новых землях, не считаясь с традиционной моралью и даже с человечностью. Среди них было немало людей, преступавших законы общества и отсидевших тюремные сроки.

Из Европы в Америку уезжали также сторонники новых религиозных течений, для которых было характерно неприятие былых норм католической церкви и уверенность, что они сами могут истолковывать библейские тексты. Они были склонны видеть в Америке ветхозаветную Землю обетованную.

Основателями одной из колоний английских поселенцев в Америке стали пуритане, являвшиеся английскими кальвинистами. Учение Кальвина отличалось среди прочих протестантских направлений крайней нетерпимостью к своим противникам, а также мелочным и придирчивым надзором за поведением паствы. Кальвин учил, что с «еретиками» надо расправляться мечом. По его настоянию был сожжен выдающийся ученый Сервет, казнены многие другие люди, обвиненные в ересях. Кальвинстов отличали бесстрашие, упорство в достижении своих целей, трудолюбие, расчетливость, переходящая в скопидомство, уверенность в своей «предызбранности» и «непогрешимости», поклонение богатству и презрение к бедным.

Последние принципы, характерные для кальвинизма, представляли собой решительный разрыв с основными положениями христианства, отвергавшего «избранность» богатых и презрение к бедным. Чтобы объяснить это противоречие, на одном из кальвинистских форумов в 1609 году был принят следующий догмат: «Хотя и говорят, что Бог послал сына для того, чтобы искупить грехи рода человеческого, но не такова была его цель: он хотел спасти от гибели лишь немногих».

Пуритан-кальвинистов из секты, которая, в конечном счете, выехала в Америку, именовали по-разному: «сепаратистами», «независимыми», «диссидентами», «конгреционалистами». Стиль жизни этих людей, их мышление и речь были близки к описаниям пуритан из одноименного романа Вальтера Скотта. Их привычка по каждому поводу цитировать Ветхий Завет, обнаруживать сходство между их противниками и ненавистными древним евреям моавитянами, эдомитами и другими народностями, их злобная нетерпимость к любым отклонениям от принятых ими правил превращали членов этой конфессии в конфликтных обитателей в любом человеческом обществе. Поэтому неудивительно, что их последовательно изгоняли из различных городов и стран.

Жесткий догматизм и нетерпимость пуританства отражали их претензию на собственную исключительность, превосходство над другими людьми, а также эгоистическую требовательность по отношению к окружающему миру. Объясняя смысл пуританского движения, американский историк В.Л. Паррингтон писал: «Отнюдь не будет ошибкой рассматривать пуританскую революцию как, главным образом, восстание талантливой буржуазии, растущие коммерческие интересы которой требовали большей свободы, чем та, которую соглашались предоставить ей самовластный король и земельная аристократия».

Вследствие религиозных преследований в Англии члены этой секты пуритан во главе с проповедником Робинсоном бежали в конце XVI века в Голландию и поселились в городе Лейден. Убеждение в своей «избранности» позволило членам секты именовать себя «святыми». Как отмечал советский историк Лев Слезкин, «их религиозная убежденность и соблюдение ими «христовой дисциплины» позволяли конгрегации завоевать значительный авторитет и сильно ее расширить. Но те же качества, особенно по мере растущего у «святых» чувства «избранности», вели постепенно от независимости их церкви к ее изоляции, вызывали недоброжелательство к ней менее строгих сепаратистов, особенно голландских кальвинистов, среди которых они жили».

После начала Тридцатилетней войны (1618–1648) последователи Робинсона решили покинуть Европу и в Америке обрести «Новый Ханаан». С ведома английских властей и по соглашению с английскими купцами сектанты погрузились на борт судна «Мэйфлауэр», которое 5 августа 1620 года отправилось через Атлантический океан. Как отмечал Л.Ю. Слезкин, из 102 пассажиров на борту корабля «около половины были «святые», остальные «чужаки» — колонисты, завербованные купцами в Англии. В Америку «чужаков» влекло желание заново и лучше устроить жизнь и ни в коей мере — утверждение «истинной веры». Однако всех пассажиров «Мэйфлауэра» объединяло то, что никто из них не принадлежал к привилегированным слоям английского общества. Среди них насчитывалось мало даже относительно состоятельных людей, особенно среди «чужаков».

21 ноября 1620 года «Мэйфлауэр» бросил якорь у американского берега. Хотя до этого в Вирджинии уже существовала английская колония, именно пассажиры этого корабля стали считаться «отцами-основателями» американского народа и потом те, кто претендовал на древность своего рода, старались доказать, что их предки прибыли на «Мэйфлауэре». Место, где высадились путешественники, получило впоследствии название Плимут.

В тот же день путешественники (или как их принято называть «пилигримы») составили Соглашение, которое гласило: «Именем Господа, аминь. Мы, нижеподписавшиеся, верноподданные нашего могущественного суверенного государя Якова, Божьей милостью короля Великобритании, Франции и Ирландии, защитника веры и проч., предприняв во славу Божью — для распространения христианской веры и славы нашего короля и отечества — путешествие с целью основать колонию в северной части Виргинии, настоящим торжественно и взаимно перед лицом Бога объединяемся в гражданский политический организм для поддержания среди нас лучшего порядка и безопасности, а также для достижения вышеуказанных целей; а в силу этого мы создадим и введем такие справедливые и одинаковые для всех законы, ордонансы, акты, установления и административные учреждения, которые в то или иное время будут считаться наиболее подходящими и соответствующими всеобщему благу колонии и которым мы обещаем следовать и подчиняться. В свидетельство чего мы ставим наши имена».

Впоследствии это соглашение стало считаться первым законодательным актом Америки, заложившим основы американской конституции. Выступая на праздновании 300-летия со дня прибытия пилигримов на торжественном заседании в городе Провиденс, директор департамента истории Института Карнеги профессор Джон Франклин Джеймсон говорил: «Мы собрались здесь отметить зачатки американского самоуправления, первое проявление в Новом Свете духа добровольного объединения, духа подчинения большинству, духа демократии, который с тех пор завоевал континент… Поистине не избранный ли мы народ? Я хочу, чтобы мы сделали всегдашней привычкой думать о нашей собственной истории, как о священной истории». Как подчеркивал Л.Ю. Слезкин, «эта точка зрения… утвердилась и отстаивается до сих пор». Слезкин признавал, что «чтимое американцами имя «отцов-пилигримов» и наличие в воззрениях пилигримов религиозного мессианства использовалось и используется для претензий на особую роль Америки».

Хотя сначала прибывшие не решались высаживаться на берег, опасаясь диких зверей и «диких» индейцев, им вскоре пришлось налаживать отношения с местным населением. Правда, сначала индейцы унесли оставленные белыми без присмотра инструменты, но другие индейцы помогли вернуть их. А вскоре вождь одного племени Массасойта подписал с руководителями общины соглашение, по которому индейцы обязались не нападать на колонистов, возвращать вещи, если таковые будут украдены, и помогать друг другу в случае нападения на них противников племени или колонистов.

Владевший английским языком индеец Сканто стал «ангелом-хранителем» новых колонистов. Как писал Л. Слезкин, «Сканто был их постоянным переводчиком, посредником и проводником. Он научил их сажать маис, ловить рыбу, охотиться и делать тысячу других дел, необходимых для жизни среди дикой природы». Когда собрали первый урожай, то выяснилось, что «маис, посаженный под руководством Сканто, уродился хорошо, европейские культуры (пшеница, горох) — плохо… Решили устроить День благодарения. Он состоялся в октябре 1621 г. Пригласили Массасойта и других гостей. Индейцы принесли с собой пять оленьих туш. Обедали, состязались в стрельбе, танцевали». С 1863 года День благодарения стал национальным праздником США. В этот день американцы не работают, вспоминают первых поселенцев из Плимута, а за столом принято есть индейку, подобную тем птицам, что были съедены на празднике 1621 года.

В ту пору колонист Эдвард Уинслоу писал в Англию: «Бог соблаговолил внушить индейцам большой страх и любовь к нам… Сейчас среди индейцев царит мир, которого не было прежде… Мы ходим по лесу столь же спокойно и столь же безопасно, как на главных дорогах Англии. Мы принимаем их запросто в наших домах, а они дружески одаривают нас олениной». Колонист Томас Мортон писал об индейцах Массачусетса: «Я нашел индейцев Массачусетса более гуманными, чем христиане, и они были гораздо гостеприимнее… Мой опыт подтверждает следующее: чем больше дикарей, тем больше гостеприимства, чем больше христиан, тем хуже вас принимают, и это может подтвердить всякий беспристрастный колонист».

Однако эти идиллические отношения между белыми и индейцами продолжались недолго. Колонисты приняли гостеприимство индейцев за проявление их слабости и вопиющим образом злоупотребили им. В поисках пропитания жители Плимута во главе с капитаном Майлзом Стэндишем направились в Массачусетс. Здесь, по словам Мортона, они похитили с индейской могилы украшавшие ее бобровые шкуры. Такие шкуры они рассчитывали продать с выгодой английским купцам. Вождь индейской деревни выразил англичанам свое возмущение. Тогда Стэндиш и его солдаты стали стрелять по индейцам. Их вождь был ранен.

К этому времени была основана еще одна колония в Уэссагассете. Эти колонисты были уличены в ограблении индейских складов. Вождь Массасойта сообщил в Плимут, что индейцы из некоторых племен решили перерезать белых «за причиненный ими вред и несправедливость». Они предлагали Массасойта присоединиться к ним, но тот, будучи верным договору, отказался от этого.

Тогда, как писал Мортон, напуганные сообщениями о «заговоре индейцев», плимутцы приехали к индейцам Массачусетса «якобы для торговли». Во время обеда, когда хозяева угощались привезенной гостями свининой, «не подозревая какой-либо западни», англичане неожиданно набросились на них и закололи всех «их же собственными ножами». Одного из оставшихся в живых повесили. После этого они уехали, ничего не сообщив о случившемся колонистам из Уэссагассета. Мортон писал: «Дикари Массачусетса, которые не ведали, откуда и для какой цели пришли те люди, но знали о совершенном ими беспричинном зле, стали с тех пор называть английских колонистов «вотавкенанге», что на языке дикарей означает «коварные убийцы», или «головорезы»; и это наименование перешло также на тех, кто приезжал туда позже с добрыми намерениями».

Узнав о случившемся, вождь соседнего племени приказал своим соплеменникам напасть ночью на селение колонистов Уэссагассета. Многие из них были перебиты. Объясняя подоплеку резни, устроенной «святыми» жителями Плимута, историк Дж. Уиллисон утверждал, что цель операции плимутцев состояла в том, чтобы избавиться от конкурентов, поселившихся в Уэссагассете. Своей жестокой расправой с индейцами они спровоцировали нападение последних на эту колонию, а затем устроили новую бойню индейцам под предлогом предотвращения их «заговора». Так реализовывался на американской земле закон нового времени: чем выше уровень прибыли, тем больше пренебрежения проявляет капитал к морали и человечности

«Хороший индеец — это мертвый индеец»

Плимут не был первой колонией англичан на американской земле. Такой колонией была Вирджиния. В оде, написанной в 1606 году по случаю ее основания, Вирджиния была названа «Земным раем». Основатели колонии собирались обратить индейцев в христианство, найти золотые россыпи, открыть северо-западный проход вокруг американского континента, производить «все потребительские продукты Европы, Африки и Азии и обеспечивать потребности всех видов производств, пришедших в упадок», обеспечить жилье для английских безработных. Однако золота не нашли. Большинство новых поселенцев были бывшими преступниками, не способными к труду, а честным ремесленникам оказалось нечего делать в новой колонии. Провозглашенное столицей колонии селение Джеймстаун оказалось рассадником малярии. Через два года после основания колонии из 104 ее жителей лишь 53 остались в живых.

Оставшиеся были спасены индейцами. По свидетельству колонистов, «Бог, видя нашу крайнюю нужду, соблаговолил растрогать индейцев, и они принесли нам зерна маиса, правда, недозрелого, чтобы поддержать нас, хотя мы более ожидали, что они нас уничтожат». Но это зерно скоро кончилось.

Позже в США был воспет капитан Джон Смит, который смог сплотить колонистов Вирджинии в их борьбе за физическое выживание. Как писал Л.Ю. Слезкин, Джон Смит, «научившийся говорить на языке индейцев, предпринял спасительный шаг: он отправился к ним за продуктами, захватив для обмена безделушки и хозяйственный инвентарь, в том числе особо ценимые ими топоры… Индейцы… дружно торговали со мной и моими людьми, не более сомневаясь в моих намерениях, чем я в их».

В первой индейской деревне, которую посетили колонисты, в обмен на предложенные им предметы индейцы были готовы дать лишь немного кукурузных зерен. По словам Слезкина, «Смит с презрением отверг то, что он считал жалкой подачкой, и англичане во главе с капитаном напали на хозяев, от неожиданности в страхе бежавших. Ворвавшись в деревню, колонисты поживились из индейских запасов и нагрузили ими свою лодку. Индейцы, оправившись от первого испуга, бросились на пришельцев. Завязался жестокий бой, во время которого пал, сраженный Смитом, носитель тотема. Видя в этом дурное предзнаменование, индейцы отступили. Через некоторое время за возвращенный им тотем они принесли англичанам большое количество продуктов. К Смиту прониклись уважением и ужасом, что сильно помогло капитану в его дальнейших предприятиях».

В ходе своих дальнейших экспедиций Смит попал в плен к индейцам. Позже утверждалось, что индейцы чуть не убили Смита, но за него вступилась любимая дочь вождя индейских племен Паухэтана — Покахонтас. Вследствие ли этого или же по иным причинам, но, по словам Смита, индейцы обращались с ним «со всей возможной добротой… Чем больше мы знакомились, тем лучше друг к другу относились». Индейцы даже раскрыли Смиту свой план нападения на Джеймстаун.

Вернувшись целым и невредимым к колонистам, Смит продолжал свои экспедиции к индейцам для пополнения продовольственных запасов Джеймстауна. Вскоре под руководством индейцев колонисты научились сами сеять кукурузу и стали питаться ею.

От полного экономического краха Вирджиния была спасена благодаря созданию плантаций по выращиванию табака. Несмотря на яростное сопротивление английского короля Якова I курению, привычка к табаку распространялась в Англии. Производство вирджинского табака быстро росло, а вместе с тем увеличивался приток капитала и новых эмигрантов в Вирджинию.

Между тем отъезд капитана Смита в Англию показал, что отношения между колонистами и индейцами покоились на шаткой основе. Доктор богословия Уильям Сим-мондс писал: «Теперь мы поняли, что означало потерять капитана Смита: вместо зерна, провизии и другой помощи от дикарей мы получали только смертельные раны от их дубинок и стрел». Дело в том, что вместо обмена продуктами колонисты стали все более откровенно грабить индейцев. В 1611 году под руководством губернатора колонии Дейла англичане ворвались в индейскую деревню Апаматук, убили несколько ее жителей и разграбили ее дома.

Такие налеты повторялись. Во время одного из них колонисты захватили в плен Покахонтас, которая заступалась в свое время за Смита. Удерживая в заложниках любимицу индейского вождя, англичане навязали индейцам выгодные для себя соглашения. (Впоследствии Покахонтас крестили, назвав Ребеккой. Она вышла замуж за англичанина Джона Ральфа и приехала в Англию, где вскоре умерла от оспы.)

Соглашения, которые стали заключать англичане с индейцами, превращали их в подданных и данников британской короны: с началом урожая индейцы должны были пополнять склад поселенцев кукурузой «в качестве дани, за что они будут получать ножи и топоры». Однако эти соглашения были разорваны внезапным нападением индейцев 22 марта 1622 года на английское поселение. 347 мужчин и женщин были убиты. Уцелел лишь Джеймстаун. Как указывает Слезкин, непосредственным поводом для нападения индейцев 22 марта 1622 года стала гибель индейца на ферме колониста Моргана. Индейцы считали, что их соплеменник был убит белыми колонистами.

Комментируя это событие, американские историки пишут о «вероломстве» индейцев. Однако английские историки, писавшие по свежим следам этих событий 250–300 лет назад, говорили об «отпоре» индейцев, их «мести». Объясняя причины этой мести, Л.Ю. Слезкин напоминает о вероломных нападениях колонистов, в том числе и во главе с Джоном Смитом на индейские деревни. Историк замечал: «Доброжелательство индейцев, их гостеприимство отмечали все первые английские путешественники в Америку. До начала раздоров, спровоцированных колонистами, они не раз спасали последних от голодной смерти… В течение 10 лет после основания Джеймстауна потенциально силы индейцев превосходили силы англичан. Будь первые более сплоченными, менее простодушными, сознавай они последствия чужеземного влияния, Джеймстаун мог, вероятно, погибнуть, как погибла первая английская колония Рэйли на острове Роанок».

Выстояв перед лицом голода и укрепившись на новой земле, колонисты стали расширять свои владения и селиться там, где им хотелось, не считаясь с древними племенными обычаями индейцев. Слезкин писал, что под натиском колонистов «индейцы отступали в глубь страны, на места, менее удобные для ведения привычного им хозяйства и образа жизни. По неписаным, но твердым законам аборигенов каждое племя имело свой точно определенный регион оседлости и миграции, где его члены занимались земледелием, охотой и рыболовством. За пределами этого региона обитало другое племя, защищавшее свою землю. Таким образом, индейцы, отступавшие от англичан, независимо от своего желания, провоцировали и так нередкие межплеменные войны».

Фактически первые колонисты своими захватами земель вызвали цепную реакцию разрушения в мире, в котором до их прихода границы племен были нерушимы в течение многих веков. Та «теория домино», которой с середины XX века американские политики пугали свою страну в связи с событиями в Индокитае, а затем в других регионах мира, на деле давно была реализована американскими колонистами в войнах против индейцев: каждое вытесняемое колонистами племя, словно костяшка домино, «падало» на другое племя. Как подчеркивает Слезкин, межплеменные войны ослабляли «и без того раздробленные силы, противостоящие чужеземцам».

В ответ на резню 22 марта 1622 года началась настоящая война по истреблению индейцев. Английский историк У. Робертсон писал: «Все мужчины взялись за оружие. Кровавая война против индейцев началась. Все были проникнуты стремлением уничтожить всю расу, не считаясь с возрастом. Поведение испанцев в южных частях Америки было открыто принято в качестве образца для подражания; и, подобно испанцам, невзирая на принципы веры, чести и гуманности, которые регулируют враждебные действия между цивилизованными нациями и умеряют ярость, англичане считали допустимыми все, что угодно, для достижения своей цели». После этого произошло то, что историк Беверли назвал «тотальным истреблением индейцев» под «удобным предлогом».

Робертсон так описал последующие боевые действия против индейцев: «После нескольких месяцев безрезультатного преследования тех, кому удалось скрыться в лесах, англичане сделали вид, что готовы заключить мир, заверяя в своих добрых намерениях и забвении зла. Они уговорили индейцев вернуться на старые места (их письма хранятся и их действия это доказывают) и сеять на прежних полях вблизи англичан…» Когда же индейцы вернулись и уже ожидали нового урожая, англичане, как писал Робертсон, «неожиданно напали на них, изрубили в куски тех, кто не смог убежать, а потом полностью уничтожили их посевы». Кроме того, во время мнимого заключения мира англичане угостили индейцев отравленным вином, в результате чего умерло около 200 человек.

Оценивая происшедшие события, капитан Джон Смит, которого до сих пор считают образцом дружелюбного отношения к индейцам, писал: «Если раньше мы колебались очищать землю от густого леса, который и им-то не был особенно нужен, то теперь мы можем захватывать их собственные обработанные поля и их дома, которые находятся в лучших местах страны. Кроме того, оленей, индюшек и другой дичи станет гораздо больше, если мы изгоним дикарей из страны… Кроме того, их легче будет цивилизовать, завоевав, чем мирным путем». Смит рекомендовал англичанам, по примеру испанцев, заставить индейцев выполнять «самую тяжелую работу, сделать их рабами», а самим жить, «пользуясь плодами их труда».

Американский этнограф Рут Бенедикт писала: «Англичане хотели получить земли индейцев, но без индейцев. Первые королевские дарственные грамоты на землю в Новом Свете даже не содержали упоминания о коренном населении, жившем на этой земле, словно речь шла о совершенно необитаемых пространствах. Поселенцы всячески старались как можно скорее создать для себя такое приятное положение». У. Фостер писал: «Белые колонисты превосходили индейцев жестокостью; они поголовно вырезали все мирное население — мужчин, женщин и детей; пытали пленных, сжигали их на кострах, скальпировали». Политика истребления местного населения исходила из принципа, который впоследствии сформулировал американский генерал Фил Шеридан: «Хороший индеец — это мертвый индеец».

Порой истребление индейцев превращалось в военные кампании. Была развязана война 1675–1677 годов колоний Новой Англии против индейского племени нар-рагансетов во главе с так называемым королем Филиппом (он был сыном Массасойта, спасшего первых переселенцев из Англии от голодной смерти). Такие войны велись до полного уничтожения индейцев того или иного племени. В ходе войны 1711 года было практически уничтожено племя тускарора. Такая же судьба постигла многих из племени чероки в ходе военной кампании 1759 года. Только в 1723 году власти Массачусетса выплатили 100 фунтов стерлингов в виде вознаграждений за скальпы индейцев. Власти Пенсильвании платили 130 испанских долларов за скальп мужчины старше 12 лет и 50 долларов за скальп индианки.

В то же время подлинная история первых лет английских колоний оказалась скрыта под слоем позднейших американских легенд, в которых идеализировались первые колонисты, особенно капитан Смит, организатор не только торговли с индейцами, но и грабительских походов против них, и демонизировались индейцы. О спасении ими белых от голодной смерти забывали. Зато постоянно твердили об их жестокости и вероломстве. Рассказ же о Покахонтас, использованной белыми в качестве заложницы, превратили в сентиментальную историю, достойную «мыльной оперы».

Как отмечал Л.Ю. Слезкин, несмотря на жестокий террор, «индейцев не удалось сделать рабами, как рекомендовал Смит. Они сопротивлялись порабощению и не могли жить в неволе, быстро погибая, лишенные свободы». Тогда колонисты стали завозить в Америку африканских рабов.

Так задолго до провозглашения независимости США было положено начало геноциду индейских племен и угнетению негритянского населения, продолжавшемуся и в дальнейшем и что стало причиной возмущения многих передовых мыслителей XVIII века. Отдавая должное трудовым усилиям американцев, А.Н. Радищев писал в 1789 году: «Леса бесплодные и горные дебри претворяются в нивы плодоносные и покрываются стовидными произращениями, единой Америке свойственными или удачно в оную преселенными. Тучные луга потаптываются многочисленным скотом, на явству и работу человеком определяемым. Везде видна строящая рука делателя, везде кажется вид благосостояния и внешний знак устройства».

В то же время русский гуманист обращал внимание на тех, кто выполнял значительную часть тяжелого труда и находился в порабощенном состоянии: «Но кто же столь мощную рукою нудит скупую, ленивую природу давать плоды свои в толиком обилии? Заклав индейцев… опустошив Америку, утучнив нивы ее кровию ее природных жителей… единовременно, злобствующие европейцы, проповедники миролюбия во имя Бога истины, учителя кротости и человеколюбия, к корени яростного убийства прививают хладнокровное убийство порабощения приобретением невольников куплею. Сии-то несчастные жертвы знойных берегов Нигера и Сенегала, отринутые своих домов и семейств, переселенные в неведомые им страны, под тяжким жезлом благоустройства вздирают обильные нивы Америки, трудов их гнушающейся. И мы страну опустошения назовем блаженною для того, что поля ее не поросли тернием и нивы изобилуют произращениями разновидными. Назовем блаженною страною, где сто гордых граждан утопают в роскоши, а тысячи не имеют надежного пропитания, ни собственного от зноя и мраза укрова. О, дабы опустети паки обильным сим странам! дабы терние и волчец, простирая корень свой глубоко, истребил все драгие Америки произведения!»

Нелишне напомнить, что эти строки русский мыслитель написал в своей книге «Путешествие из Петербурга в Москву», в которой было высказано немало горьких слов по поводу положения крепостных крестьян в родной стране. Единственная зарубежная страна, которая вызвала у Радищева еще большее возмущение своим обращением с людьми, была Америка.

Войны за пушнину и шкуры

Алчное предпринимательство сочеталось в новых колониях с суровой религиозностью. В колонии Массачусетс был введен закон, по которому человек, отрицавший существование Святой Троицы, подлежал смертной казни. В городе Салеме (штат Массачусетс) в 1691–1692 гг. состоялся процесс, повлекший за собой казнь девятнадцати женщин по обвинению в колдовстве и сношениях с дьяволом. Позже эта история была описана в пьесе Артура Миллера «Салемские колдуньи».

Характеризуя быт пуритан 1692 года, Артур Миллер замечал: «Их учение запрещало все, напоминающее театр или «пустое наслаждение». Они не праздновали Рождества. День без работы означал лишь то, что им надо было сосредоточиться на молитве». За нарушение суровых правил следовали жестокие наказания. Нерадивый слуга, вызвавший раздражение у хозяина, или сын, ослушавшийся родителя, наказывались плетьми у позорного столба. Более же серьезные проступки карались клеймом и смертной казнью. Поэтому когда обнаружилось, что героиня романа Н. Готорна «Алая буква» Тестер Прим «изменила» своему исчезнувшему старому мужу и оказалась матерью незаконного ребенка, пуритане выставили ее публично на эшафот и заставили всю жизнь носить алую букву «А» — начало слова «Adulteress» (прелюбодейка).

При этом пуритане свято верили в свою миссию: переделать людей и окружающую землю по своему образу и подобию. Артур Миллер писал: «Они верили, что в их руках находится свеча, которая осветит мир. Мы унаследовали эту веру, которая нам помогла и в то же время нанесла нам вред».

Подчеркивая жесткость пуританских нравов в штате Массачусетс, В.Л. Паррингтон в то же время писал: «Пуританин и янки — это две стороны одной и той же медали… Пуританин являлся наследием Старого Света, порождением суровой идеологии английской реформации. Янки был детищем Америки, порожденным конкретными экономическими условиями». Помимо воздействия пуританства на общественное сознание, подчеркивал Паррингтон, «другим явлением… было развитие торгашеского духа… Едва обосновавшись на новой земле», руководители Массачусетса «пустились в коммерческие предприятия: строили корабли для торговли с Вест-Индией, занимались рыбным промыслом у берегов Ньюфаундленда, отваживались в погоне за барышом на далекие путешествия. Способные, предприимчивые люди, не питавшие особой склонности к отвлеченному мышлению, прекрасные администраторы, которые, заботясь об общественных интересах, не забывали и о собственных, они не потерпели бы, чтобы в выношенные ими планы совали нос докучливые и неопытные люди… Наделите теперь этих людей религиозным пылом и представлением о том, что они призваны нести в мир праведность, предоставьте им возможность осуществлять свою программу без каких бы то ни было помех со стороны соперников, вооружите их руководством, до тонкости разработанным искусным создателем религиозно-политической системы, и вы поймете, что результат мог быть только один: их Утопия неизбежно должна была найти воплощение в монолитном теократическом государстве, где власть находилась бы в руках аристократии — избранников Божьих».

Паррингтон замечал: «Позднейшие критики пуританства рассматривают теократический эксперимент, предпринятый в Массачусетсе, как нелепую затею повернуть вспять колесо истории и перекроить англичан на диковинный древнеиудейский лад. Однако самим создателям теократии предпринимаемое ими представлялось совсем в другом свете — для них это было попыткой претворить в жизнь грезившуюся им Утопию и создать на «Земле обетованной» самый совершенный на свете общественный строй».

Отстаивая свои чисто меркантильные интересы, английские колонисты объясняли свою беспощадную эксплуатацию природы и негритянских рабов, истребление индейцев требованиями строя, отвечавшего букве и духу Ветхого Завета. Этими же идеями они руководствовались и в борьбе со своими конкурентами по захвату американских земель.

Помимо англичан, на земли Северной Америки претендовали Франция, Голландия, Испания и Швеция. Голландские колонисты осели в устье реки Гудзон, основав здесь Новые Нидерланды. Столицей голландской колонии стал Новый Амстердам, построенный на острове Манхэт-тен. Его границей стала стена (wall-уолл). Примыкавшая к ней улица получила название Уолл-стрит.

Первыми конкурентами голландцев стали шведы, о чем с изрядной долей юмора поведал американский писатель Вашингтон Ирвинг в своей шутливой «Истории Нью-Йорка». По словам писателя, губернатор Новых Нидерланд Питер Стюйвесант, или Питер Твердоголовый, «ощущал невыносимую жажду воинской славы, которая бушевала в его сердце… и которую ничто уже не могло утолить, кроме завоевания всей Новой Швеции». Хотя в ходе стычки между шведами и голландцами, которую В. Ирвинг иронично сравнил со сражениями Троянской войны «с обеих сторон не погиб ни один человек», шведское воинство во главе с губернатором Рисингом было побито. Новая Швеция стала голландской.

Больше жертв с обеих сторон было в стычках голландцев с индейцами. По словам американских историков Морисона и Коммаджера, один из голландских губернаторов Вильям Кифт «исходил из того, что, если голландцы не истребят индейцев, то случится прямо противоположное. А потому он хладнокровно напал на племя речных индейцев, хотя они были дружелюбно настроены из-за того, что они опасались ирокезов. Но эти индейцы не захотели, чтобы их истребили, и оказали столь упорное сопротивление. Голландцам потребовалась помощь из Новой Англии, прежде чем они осмелились выходить за пределы Уолл-стрит».

Тем временем в 1643 году английские колонии (Плимут, Массачусетс, Коннектикут и Нью-Хейвен) образовали конфедерацию Новой Англии для общей борьбы против голландцев, французов и индейцев. Через 10 лет колонии едва не начали войну с голландцами из-за взаимных претензий на территории, богатые пушниной. Мори-сон и Коммаджер подчеркивали, что вопрос о пушнине, тесно связанный с «индейским вопросом», играл доминирующую роль для американских колоний: «Он занимал главное место в ходе борьбы за Запад; он был ведущим фактором в английской внешней политике в ходе войны 1812 года, а потом в борьбе за Орегон и верховья Миссури. Это было не только международное соперничество, но беспощадное соревнование между людьми одной страны в бизнесе, не признающем этических норм… По мере того, как поступление пушнины из того или иного региона истощалось, трапперы и торговцы перемещались на запад, где они вступали в соперничество с испанцами за индейскую клиентуру».

Герой пяти романов Фенимора Купера — благородный траппер и друг индейцев Нэтти Бампо — вряд ли был типичным охотником тех лет. Алчные трапперы стремились отстрелять как можно больше зверья, не считаясь с возможностями живой природы и интересами местного населения. В то же время купцы, предлагая индейцам за шкуры и мех убитых зверей немудрящие промышленные изделия, толкали их на истребление фауны родных лесов. В погоне за мехом и шкурами, из которых изготовлялись кожаные изделия, колонисты разных стран проникали в глубь страны, где их интересы сталкивались. Первая война Новой Англии с голландской колонией чуть не разразилась в 1653 году из-за прав на территории, где велась охота.

Вскоре стало очевидно, что в этом соперничестве все преимущества на стороне Англии, так как общее население Новых Нидерландов — не более 7 тысяч, что было в 10 раз меньше населения Новой Англии. Соответственно английские войска были многочисленнее голландских. Поэтому когда летом 1664 года английский флот появился у берегов Нового Амстердама, а его командир приказал городу капитулировать, губернатор Новых Нидерландов Питер Стюйвесант вынужден был подчиниться преобладающей силе. Новый Амстердам был переименован в Нью-Йорк, а многие бывшие голландские подданные стали родоначальниками ряда американских семей, в том числе таких признанных аристократических фамилий, как Рузвельты, ван Бурены, Вандербильты и так далее.

Английские колонии продолжали расширяться. После реставрации монархии в Англии новый король Карл II предоставил патент на владение прибрежной территорией между 31 — м и 36-м градусами северной широты группе дельцов и политических деятелей, близких к трону Стюартов. После этого по инициативе сэра Джона Коллето-на, владевшего богатыми плантациями в английской колонии Барбадос, и лидера партии вигов в Британии Энтони Купера был основан в 1670 году город Чарльстон. В 1683 году группа французских гугенотов, проживавших в Англии, и группа шотландцев основали Порт Рояль. Испанцы попытались дать отпор пришельцам из Британии и захватили Порт Рояль, но их вскоре выбили оттуда. Так была создана новая британская колония — Каролина, в дальнейшем разделенная на Северную и Южную.

В течение XVIII века американские колонии были не раз втянуты в войны, которые велись между европейскими державами (война Аугсбургской лиги против Франции 1689–1697 гг., война за испанское наследство 1702–1713 гг., война за австрийское наследство 1745–1748 гг., Семилетняя война 1756–1763 гг.). Колонисты поддерживали эти войны и нередко выступали инициаторами новых территориальных захватов. Так, жители Массачусетса просили британское правительство завладеть французской Канадой, а собрание Южной Каролины направляло петиции в Лондон, доказывая необходимость расширения Каролины до Миссисипи, так как «половина канадской торговли мехом и шкурами идет этим путем».

Хотя по мере своего продвижения в глубь континента колонисты из различных европейских держав истребляли индейцев, они в то же время продолжали использовать их в своих интересах в качестве добытчиков меха и шкур, а также для нападения на своих соперников по захвату земель и природных богатств Америки. Так, правительство короля Людовика XIV подстрекало союзные французам индейские племена к нападению на английские колонии. В свою очередь, в Южной Каролине обосновалось племя ямаси, которое под руководством британских колонистов совершало набеги на испанские земли. В ходе своих набегов индейцы этого племени даже угоняли индейцев из племен крик и чероки. Тех продавали в рабство в Новую Англию.

Особенно острый характер приняли военные действия на американской земле между Францией и Англией в ходе Семилетней войны. В них принял участие и будущий первый командующий американской армии Джордж Вашингтон. На стороне французов выступали индейские племена. После серии неудач англичане стали теснить французов и индейцев и, наконец, вступили в Квебек. По миру в 1763 году Канада была передана англичанам.

Семилетняя война, по словам Уильяма Фостера, «имела гибельные последствия для самой сильной и многочисленной группы индейских племен, обитавшей на Востоке и Среднем Западе Северной Америки, — алгонкинов, которые кочевали на всем пространстве от Лабрадора до Скалистых гор и от Гудзонова залива до залива Палмико. Эта многочисленная группа племен, воевавшая в союзе с французами, насчитывала сотню племен, говоривших на сорока различных наречиях своего языка. В нее входили микмаки, оттавы, делавэры, кикапу, поттавотоми, чейени, крики, черноногие, арапаги, оджибвеи и др. Алгонкинов постигло двойное несчастье: они потерпели поражение в войне, а затем при заключении мирного договора (в Париже в 1763 г.) их бросили на произвол судьбы их побежденные союзники-французы. В результате эти многочисленные племена были в значительной степени рассеяны. Пытаясь спасти индейцев от разгрома, вождь алгонкинов Понтиак объединил под своей властью несколько племен — оттавов, микмаков, чиппеуа, виандотов и др. — и в течение нескольких лет мужественно, но безуспешно вел арьергардные бои. Он захватил на Среднем Западе все форты, за исключением форта Питт и Детройта, который он безрезультатно осаждал в течение нескольких месяцев в 1769 году».

По мере того, как граница колоний откатывалась на запад, колонисты покоряли и истребляли индейские племена. В своем романе «Последняя граница» Говард Фаст писал: «То, что мы называли «границей», было подобно гребню волны, когда надвигается прилив… На краю этой волны всегда находились индейцы, люди, сражавшиеся за свои дома и свой образ жизни».

Частые войны с другими колониальными державами, непрекращающиеся столкновения с индейцами создали в колониях обстановку постоянного вооруженного конфликта или ожидания такового. Понятие «граница» обозначало не только линию британских владений в Америке, а значительную полосу, в которой проживало население в западной части колоний. Здесь строились форты, которые могли противостоять внезапному нападению противника. Да и за пределами фортов мирное население было вооружено, чтобы отразить нападение или совершить таковое против возможного противника. Поскольку же линия границы проходила не столь уж далеко от Атлантического побережья, то получалось, что значительная часть колонистов, не вступая в ряды армии, все же ощущали себя «пограничниками», защищавшими с оружием в руках свои земли от других европейских конкурентов и сражавшимися с индейскими племенами.

Жители поселений на берегах Атлантики также постоянно ожидали нападений военно-морских кораблей враждебных государств. Здесь также были сооружены прибрежные форты, а мирное население также было готово к бою. Сознание, что американцы живут в зоне риска, формировало особый кодекс поведения, в котором применение вооруженной силы стало нормой наряду с алчным предпринимательством, религиозной суровостью, верой в свою избранность.

Из книги Юрия Емельянова США — ИМПЕРИЯ ЗЛА